Исповедь кукольника

Потрепанная. Потерянная. Именно такой она послушно легла в твои руки. Ты помнишь ее такой, какой она была немногим раньше. Но… За время она снова успела упасть, замараться. Потерять еще одну часть своей фарфоровой мордашки. А… Может она и вовсе облупилась — эта красочная нарисованная палитра, именуемая ее лицом? Может теперь это… Рассмотри ее. Теперь ты можешь. Теперь она — только для тебя. Жалкая. Пустая. Пустая ли? Вот трещинки — следы предыдущей хозяйки. Видно, ненавидела ее. Ненавидела за то, что она — не новая, уже побывавшая в чьих-то руках… Вот следы какого-то из слоев краски. Одного из. Ее лицо не устраивало новых прихотливых хозяек и они перерисовывали его. То заставляя губы изогнуться печальной дугой, то, рисуя нереально распахнутые ресницы. Сколько же их, слоев этой краски? Сколько различных образов придумывали ей те, кто вертел ее в своих руках? Только глаза они не могли изменить. Или… Не хотели. Они остались такими же. Теми же. Искусственные локоны уже сотню раз меняли свой цвет, так же как и ее платья, становящиеся обносками уже на второй день. Кто знает, то ли ее просто не выпускали из рук, то ли терзали капризные девчонки. Никто не знает. Она не пожалуется не им, не тебе. Правда, если тебе станет интересно, она расскажет тебе. Она не смеет сказать тебе о своем сожалении. Но она сожалеет. Сожалеет, что так жутко выглядит. Ее создавали для радости. Но использовали по—разному. Для любования, для хвастовства, для вымещение эмоций… Иногда просто добавляли в коллекцию и она занимала место на полке среди остальных. Зная, что будет так же стоять и пылиться, как остальные. Она понять не может, зачем же ты подобрал ее. Ей место на помойке. Она знает это. Но… Прихоть твоя. И она теперь в твоих руках. Со смытой краской, без мишуры, может отдаленно похожая на то, чем была в самом начале. Хочешь починить ее? Осторожно. Она разломается от единственного неверного движения. Хочешь, просто поставить вот такой? Запылится, станет настолько невзрачной, что ты выкинешь ее без сожалений. А… А хочешь, просто положи ее рядом с собою на подушку. Она тихонечко нашепчет тебе на ухо сказки. Сотни историй. И пусть она — только фарфоровая кукла. Если ты наберешься терпения, то откроешь множество ее секретов. О том, что иногда из стеклянных глаз катятся слезы. Настоящие. Теплые и соленые. Как у тебя. Что если прислушаться, то можно услышать тихий стук в ее груди. Да, там, под потрепанной соломенной набивкой, что—то стучит. Маленькое сердце. Которое умеет любить, ждать и страдать. Может если бы те, кто брал ее в свои руки до тебя, были более внимательны, они бы заметили, как радостно она тянет к ним свои руки. Как тоскует, если о ней забывают… Как хочет просто теплых прикосновений, улыбки… Она просто кукла. Да, пусть и так. Но куклы тоже имеют свои чувства и мысли. Мы не спрашиваем их, и они не смеют первыми делиться тем, что накопилось в их сердечках за то время, пока мы играем ими. Если тебе станет интересно, спроси ее. Посади ее напротив, загляни в ее прозрачные глаза. Поставь перед нею чашку горячего чая. Попроси ее рассказать тебе. И она — расскажет. Истории кукол иногда бывают настолько захватывающими, словно роман, повесть, драма… Они нереальны, но в них есть что-то такое, что заставляет выслушать эту историю до конца. Ты уснешь. А когда проснешься, она снова станет просто игрушкой из фарфора, весело глядящей на тебя. И ты долго будешь раздумывать: это приснилось тебе, или она и вправду ожила по твоей просьбе? В этом весь ее шарм, загадка. Ты не можешь точно определить, настоящая она, или нет? Просто игрушка, или же может одушевленное существо. Ты думаешь, мне жаль ее? Нет. Она одна из. Ни первая, ни последняя. Мне все равно кому я отдаю ее. Потому что она сама выбирает хозяина. Ее ошибки, это только ее ошибки. Стоящие ей отломанных рук, порванного платья, разбитого лица и вырванной из груди соломы. Они все немного странные. Они готовы отдаваться в руки первому, кто их заметит. Знаешь почему? Они боятся. Они все безумно боятся, что останутся навеки тут. На одной из полок. Вечно стоять и ждать кого — то. Поэтому они сами просятся в руки, заискивающе глядят в глаза. Кому—то из них везет. Кому–то, вот, как и ей — нет. Они никогда не понимают, от чего порою с ними так жестоко обходятся, но после, они никогда и ни о чем не просят, не жалеют. Они, лишь раз очутившись на попечении кого–то, становятся абсолютно безвольными существами. От того и такими хрупкими я создаю их. Мне их жаль. Я надеюсь, что может хоть внешняя хрупкость и нежность убережет их от грубого отношения хозяйки. Но… Их не спасает ни идеальная фарфоровая мордашка, ни богатое убранство. Отношение к кукле не поменяешь ничем. Если ты не способен поверить в то, что кукла умеет слушать, рассказывать и чувствовать. Если не веришь, тогда отдай ее мне. Я положу ее в маленький ящичек и спрячу далеко, далеко. Это будет ее маленький гроб. Если же ты готов послушать ее, тогда — она твоя. Но она много повидала. Многое узнала. И… Возможно тебя напугают ее рассказы. Она старше тебя. Ты проживаешь лишь одну жизнь, она прожила их около дюжины. С разными хозяйками. Добрыми, бедными, богатыми, эгоистичными, больными, завистливыми… Но все это время она молчала. Она покорно стояла или сидела. Не смея подавать и виду, что может что-то делать самостоятельно. Подчиняясь им. Играя роль просто куклы. Игрушки. С которой можно делать что угодно. Все только потому, что все куклы жутко боятся одиночества. Они все боятся, что их оставят. Что они станут ненужными. Не бросай ее. Позволь ей рассказать тебе. Позволь ей вдохнуть. Позволь ожить. Сдери с нее эти обноски. Вымой лицо от краски. Расчеши спутанные волосы. Распотроши соломенную набивку. Позволь ее сердцу стучать свободно. Пускай она оживет в твоих руках. Перестанет быть просто куклой. Если ты веришь — у тебя получится. Если ты полюбишь ее, она полюбит тебя, она оживет… И тогда… Она перестанет быть просто фарфоровой хрупкой игрушкой. А дальше я не могу тебе ничего поведать. Я знаю все только о жизни и смерти кукол. Я не знаю, что будет, если она станет для тебя живой… Ведь раньше, никогда такого не случалось. Хотя все они ждут этого и верят, что однажды, кто—то придет и заберет их отсюда, чтобы любить, радоваться… А не играть, а затем, забыв, поломать и выбросить. Не бойся. Все куклы свято верят в чудеса. И могут научить этому. Но никто у них не просил. Просто возьми ее в руки и согрей. Просто не отдавай ее никому. И помни что она — хрупкая, ранимая. И что у нее тоже есть душа. Каким бы кукольным и фарфоровым не казалось ее лицо.