Спаси меня, Поттер

Слэш
R
Завершён
85
автор
Размер:
9 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
85 Нравится 3 Отзывы 19 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Камин в Большой гостиной Малой-менора озарился изумрудным пламенем, из которого, резкими движениями, чуть нервными, но подчеркнуто аристократичными, вышел Драко Малфой. Его лицо было непроницаемо; сегодня он казался еще более надменным и ледяным, чем обычно, если такое вообще было возможно. Ступив за каминную решетку, он развернулся лицом к очагу. Не прошло и пары секунд, как в камине вновь полыхнуло ярко-изумрудным. Малфой-младший ненавидел этот цвет. Да, ненавидел. Цвет Салазара Слизерина, цвет на гербе его факультета, принадлежностью к которому он так гордился — он ненавидел этот цвет, потому что это был цвет глаз Гарри Поттера. Никчемного полукровки, перед которым все вновь стали преклоняться после происшествия в Министерстве в конце пятого учебного года… Происшествия, из-за которого его отец сейчас сидел в тюрьме. Его отец. Лорд Малфой, один из самых влиятельных и богатых аристократов магической Британии, сидел сейчас на холодном полу мрачной камеры Азкабана в форменной робе заключенного. Драко сжал кулаки, так что костяшки пальцев побелели, но тут же разжал хватку, подавая руку выходящей из камина даме, чьи иссиня-черные пряди чередовались с лунно-белыми. Его мать. Леди Малфой и лорд Малфой-младший вернулись только что из Министерства, где проходило слушание по делу отца. Визенгамот приговорил его к десяти годам лишения свободы, что должно было радовать, так как остальные пойманные с поличным Дамблдором Пожиратели Смерти были уличены в применении Непростительных Заклятий и получили пожизненный срок. Десять лет в Азкабане. И они должны были быть этому рады. Малфой-младший отошел к креслу, встав к матери вполоборота. Стоять к ней спиной было недопустимой невежливостью, но он изо всех сил пытался скрыть от нее свои чувства. Он сжал резную бронзовую спинку кресла, даже не думая присаживаться. Мысли его были далеки от богато обставленной гостиной менора. Он вздрогнул, очнувшись от этих мыслей, только когда мать положила руку ему на плечо. Несмотря на участь, постигшую их семью, она не плакала. Более того, ее взгляд пытался поймать глаза сына. Пытался поддержать, хотя это было невозможно; пытался утешить, но кто из них сильнее нуждался в утешении, которое было недостижимо? Великая женщина, невольно подумал Драко. Он восхищался ею. Всегда. С самого детства. Ее внутренней силой. Ее благородством. Ее грацией… — Выпей, — услышал он твердый голос Нарциссы. Мать протягивала ему бокал огневиски. *** Сын почти отвернулся от нее, но ей не нужно было видеть выражение его лица, чтобы понимать, что он чувствует. Его и без того бледная ладонь стала неотличима по цвету от мела, когда он сжимал спинку кресла. Нарцисса щелкнула пальцами, и домовик, появившийся изниоткуда, поставил на столик поднос с бутылкой крепкого напитка из их погреба и два бокала, чтобы через секунду исчезнуть. Она знала его так хорошо. Возможно, лучше, чем он знал сам себя. Ее единственный, поздний ребенок, долгожданный наследник, любимый сын… По его виду можно было предположить, что он холоден и спокоен, но Нарцисса знала, чувствовала, что Драко был в ярости. Она мягко, но в то же время настойчиво протянула ему бокал. Вообще-то, в у Малфоев не поощрялось употребление младшими членами семьи крепких спиртных напитков, но какое это сейчас имело значение? Какое это теперь имело значение? Драко кивнул в знак согласия — говорить не мог — и залпом осушил бокал, едва заметно поморщившись. Нарцисса сделала то же самое со своей порцией, и ни один мускул не дрогнул в ее лице. Сын смотрел на нее, пока она пила, вновь восхитившись ее внешней невозмутимостью. Она была лучшей из женщин, что он знал. Сильная, сдержанная, умная, и только он, только он один, только Драко знал, какой она была нежной и любящей матерью… Внезапно, он почувствовал, что снова обрел способность говорить. Решению пришло само, как будто всегда было где-то в подсознании, и он даже немного удивился, как спокойно звучал его голос, будто голос кого-то чужого, незнакомого, когда он негромко произнес: — Я убью его. *** Детская необоснованная бравада и зловеще-торжественная помпезность в голосе сына были наглухо закрыты маской надменности, которая отличала всех Малфоев, и была сбрасываема лишь изредка, с единицами самых близких людей. Ее Драко говорил тихо и без малейшей видимой эмоции, но она знала, что внутри у него клокочет ненависть, жажда мести и крови. Мадам Малфой уловила в сыне сейчас какие-то общие черты с родной сестрой. Она погладила его по волосам. — Так ты не поможешь отцу, — тихо произнесла она. — Мы должны быть очень осторожны, Драко… И потом, он принадлежит… — Темному Лорду, — закончил Драко. Как будто он не знал этого и сам! Как будто он все еще был ее маленьким ребенком… Он знал, что его угроза — пустой звук. В глубине души он знал, что он ни на что не сможет повлиять. И тем не менее, потребность действовать выжигала его изнутри. Он даже мог понять Поттера — наверное, он чувствовал тот же прилив энергии, когда в очередной раз направлялся кого-нибудь спасать… Ту же придающую сил мотивацию, которую ощущал в себе сейчас Драко, только мотивация его была направлена не на спасение, а на уничтожение. Уничтожить, растоптать Поттера, отомстить ему за все, что он сделал — по его вине отец находился сейчас там, где находился. Он вздрогнул, когда рука матери коснулась его волос. *** Пробила полночь, но сна не было. Драко и не думал ложиться. Полностью одетый — черные брюки и пиджак, черная рубашка и черный галстук — он вышел на широкий балкон своей комнаты. Сегодня слуга Лорда — Хвост — посетил менор. Сгибаясь в три погибели от почтения, он отвесил поклон Драко и поцеловал руку Нарциссе, отчего ее сына передернуло. Как смеет он к ней прикасаться? Но леди Малфой осталась невозмутима, спрашивая у крысы цель его визита, и Петтигрю передал Малфоям волю своего Хозяина. Завтра Драко станет Пожирателем Смерти. Драко вдыхал ночной прохладный воздух. Он был удивительно спокоен. Теперь у него появится возможность отомстить за отца. Теперь он сможет проявить себя… Он услышал скрип открываемой двери — на соседний балкон из своей спальни вышла его мать. Нарцисса не видела его — на балкон Драко падала тень; он же мог детально изучить ее залитый лунным светом силуэт. Черная мантия из тонкого шелка облегала ее фигуру, подчеркивала прямой стан, очерчивала высокую грудь. Нарцисса дышала глубоко, прикрыв глаза… Драко презирал себя, за то, что наблюдает за матерью без ее ведома, но не имел сил оторваться. Только когда через минуту она возвратилась к себе в спальню, оставив его одного, он осознал, что возбужден. Он колебался всего минуту. В любом случае, он должен был зайти к матери и пожелать ей спокойной ночи, как и каждый вечер. Он повернул дверную ручку, неспешно, неосознанно подражая отцу, прошел в будуар Нарциссы. Она сидела за туалетным столиком из черного мрамора, наблюдая в отражении зеркала, как ее сын подходит к ней. Драко подошел к ней со спины, взял ее левую руку в свою, прижал к губам, прикрыв на мгновение глаза. Взгляд матери был серьезен, насторожен, но в то же время невозмутим и исполнен аристократического достоинства. Оторваться от ее руки было сложно. Понимая, что поцелуй затягивается, и перестает быть сыновним, Драко скользнул губами чуть выше – к предплечью. Как отреагирует мать?... Нарцисса неуловимо вздрогнула, но не отняла руки. От ее вздрагивания халат чуть соскользнул с плеча, и Драко обнаружил, что его губы уже у нее на шее… Они оба тосковали по Люциусу. Они оба любили его. Нарцисса любила его довольно сильно для брака, заключенного их родителями-аристократами, одинаково знатными и богатыми. Она любила его во многом как сестра, или даже испытывала материнские чувства, потребность заботиться. Она знала его недостатки – он всегда бы чуточку «павлином», ее Люциус… Драко был не таким. Она любила его как сына, разумеется, причем достаточно сильно. Ее первый ребенок, поздний ребенок, любимый и единственный сын, их с Люциусом долгожданный наследник… Драко был мужчиной. Она буквально кожей чувствовала силу, исходящую от него – скорее даже моральную, а не физическую. Она знала, что ярость и жажда мести за отца придали ему эту силу сегодня. Он крепко держал ее ладонь в своей, склонился к руке для поцелуя… Она едва уловимо отклонила голову в противоположную сторону, увеличивая доступ Драко к своей шее, и от этого ее движения у него сорвало крышу. С хриплым рыком он подхватил ее на руки и бросил на ее черную кровать с пологом… У Драко имеется уже некий опыт с парой девушек со Слизерина, также с парой шлюх из Лютого переулка, так что – никакого неопытного слюнтяя. Он знал, что делать; знал, чего хочет он; знал, чего хочет она. Он был страстным молодым мужчиной; они были страстной парой той ночью. *** Завтра состоится его шестой отъезд в Хогвартс. Первый раз в новом качестве. Впервые не только ради учебы, но и для выполнения воли… кого? Хозяина. Так он теперь должен его называть. Было в этом что-то противоестественное — чтобы он, наследник благородного дома Малфоев, называл кого-то своим хозяином? Но так делал отец. Дыхание Драко выровнялось. Так делал отец — значит, все в порядке. В любом случае, он теперь не какой-то там сопливый озабоченный тинейджер в подростковый период, едва достигший половой зрелости (при этом вспомнился почему-то рыжий предатель крови, нищий подхалим Поттера, со своим идиотским выражением на лице). Нет, теперь он намного, гораздо круче прочих учеников Хогвартса, и не только потому, что он — Пожиратель Смерти (таковые там были — например, Крэбб с Гойлом), но потому, что он получил от него персональное задание. Личное поручение. Ответственная миссия. Убить Дамблдора. Убить Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Черт Его Дери Дамблдора, Верховного Чародея Визенгамота, Победителя Гриндевальда, изобретателя двенадцати способов использования крови дракона… Директора его школы, которого его отец всегда называл выжившим из ума любителем грязнокровок. Это было бы даже забавно — и Драко искренне скривил губы в ухмылке, получив это задание от Темного Лорда. Остальные Пожиратели, озираясь на Хозяина, поняли, видимо, по его настроению, что смеяться разрешается. И они смеялись. Еще бы они не смеялись — наконец-то кто-то прикончит старикашку Дамби, давно пора… Или они смеялись над Драко? Он только сейчас об этом подумал. По спине пробежал предательский холодок. Не смеялись ли они над непомерно, колоссально тяжелым заданием для Драко, с которым тот заведомо не справится? Мать зачем-то пошла к Снеггу этим вечером. Беллатриса, едва узнав об этом, аппарировала за ней. Временами Драко сковывало оцепенение. Он не понимал, как ему одолеть великого — он слегка морщился — волшебника. Вариант дуэли он отмел сразу. И дело было не в трусости, разумеется, а в слизеринском здравом смысле. Да, объективно — Дамблдор был сильнее его, хоть Темный Лорд и шутил, что заданьице-то — раз плюнуть, старый дурак давно съехал с катушек, потерял хватку… Делов-то. Шутил… Только вот — над Дамблдором он шутил или над Драко? Темный Лорд шутил только по-черному. Глубокий вдох. Конечно, над Дамблдором. Отец всегда презирал Дамблдора… Могло показаться, что Люциус Малфой его боялся, где-то в глубине души, исподтишка, втихаря подсунув на втором курсе дневник Хозяина мелкой рыжей сучке… Но Драко за подобные предположения о своем отце — о его якобы трусости — атаковал бы любого, не задумываясь. Как и за мать. — И напоследок, Драко, — тихо прошипел Темный Лорд, глядя на Драко с едва ли не отеческой улыбкой. Он говорил тихо, очень тихо, но слышно его было превосходно — ни один из Пожирателей не смел издать звука или шелохнуться, пока говорил Хозяин. Драко казалось иногда, что они даже дышать переставали в такие минуты. — Если ты не справишься — это, разумеется, излишнее предупреждение, ведь ты, я уверен, успешно прикончишь старичка Альбуса, — на этих словах Пожиратели, тончайше чувствительные к перемене настроения Хозяина, позволили себе хриплые смешки, — если ты не убьешь его до конца учебного года, — голос Лорда вновь стал серьезен и Пожиратели мгновенно стихли, опустив глаза, — я убью твоих родителей и тебя самого. Кровь Драко заледенела при этих словах Волдеморта, но он нашел в себе силы кивнуть. Затем развернулся на каблуках и ушел к себе, кивком головы отпущенный своим Хозяином. Он долго сидел тогда у себя на кровати в комнате и думал. Он уяснил задание, уяснил штраф — жуткую, зловещую, недопустимую цену — в случае невыполнения. Дело было за малым — убить Альбуса Дамблдора. *** Чертов Поттер осмелился подслушивать его разговоры с однокурсниками в поезде. Чертов Поттер должен быть наказан. Первый порыв — разорвать на куски, применить Непростительное. Ох, как сладко об этом мечтать: Поттер корчится в муках, моля его о пощаде… Нельзя. Поттер принадлежит Темному Лорду — правило, которое знал каждый Пожиратель. Но правила не разбивать Поттеру его мерзкую рожу не было, и Драко со вкусом познакомил его нос со своим ботинком. Сразиться с ним на волшебных палочках, один на один — на что будет способен Поттер, друг грязнокровок, никчемный заурядный студент, в сравнении с Драко, которого базовому арсеналу заклятий учила сама Беллатриса Лестрейндж, по совместительству его родная тетя? Ее гены и ее уроки помогли бы ему победить не меньше, чем его ненависть к Поттеру. — Ты должен хотеть причинить боль, Драко, — шипела тетушка, извиваясь около него по-змеиному, когда объясняла ему принципы наложения Круциатуса. — Ты должен получать удовольствие от его страданий… Еще бы он не хотел причинить Поттеру боль. Еще бы он не получил удовольствия от его страданий… Истинно слизеринская расправа — без свидетелей, тихая, незаметная. Заботливо укрытый собственной мантией-невидимкой, Поттер уедет обратно в Лондон этим же поездом… и сдохнет от голода, в идеале, лежа тут без возможности пошевелиться. Но это не дело рук Драко — нет, Драко всего лишь обездвижил его и разбил ему нос, Драко его не убивал… *** Вариант дуэли с Дамблдором Драко отмел сразу. И дело было не в трусости, разумеется, а в слизеринском здравом смысле. Итак, дуэль отпадает… по понятным причинам. Я вам не воспитанный магглами нищий гриффиндорец-идиот, чтобы вызывать на открытый честный поединок заведомо более сильного противника. Ха, более сильного… Да он просто старый дурак. Отец прав на его счет, как и на счет всего остального… И тем не менее дуэль отпадает. Что остается? Остается слизеринская расчетливость, тонкий ум, умение строить комбинации, хитрость и… немного удачи. Да, «Феликса» этого жиртреста-зельевара Поттер увел у него из-под носа (хотя лицо грязнокровки при этом стоило видеть — ее-то он тоже уделал!), но все остальное у Драко в наличии имелось. И Малфой приступил к выполнению задания. *** Он бежал, дыхание сбилось, в боку кололо. Он бежал со всех ног, совсем не по-малфоевски, не аристократично, не с ленивой надменностью. Он бежал так быстро, как только мог, как будто если он разовьет свою максимальную скорость, Темный Лорд забудет, что дал Драко это чудовищное задание, и Драко, малыш Драко, как его в детстве называла мама, будет свободен. Это было невыносимо. Это было выше его сил. Он не знал, что будет так трудно. Трудно будет не протащить в замок проклятое ожерелье, наложить Империус на эту лохматую бабу, владелицу грязной забегаловки, не заставить ее всучить ожерелье любой студентке в женском туалете и попросить передать его Дамблдору. Нет, это было нетрудно. Трудно было видеть ее бледное лицо, лицо этой девчонки, возможно даже грязнокровки (да какая, к черту, разница?!), которая играла за гриффиндорскую квиддичную сборную. Видеть ее бледное лицо и понимать, что ты не убил ее лишь по счастливой случайности. Понимать, что она бы могла не стоять сейчас в Большом Зале и разговаривать с Поттером, а лежать в сырой могиле, на которую приходили бы ее отец и мать. Отец и мать. У нее ведь, как и у него самого, были отец и мать. Возможно, у нее были младшие братья и сестры, которым она читала сказки по вечерам на каникулах и обещала, когда подрастут, научить летать на метле; возможно, у нее был парень, планирующий после школы связать с ней свою жизнь; возможно, у нее был домашний любимец — например, кролик — радостно мчащийся ей навстречу всякий раз, как она возвращается домой… Какое право он имел лишать ее жизни? Драко очнулся от наваждения только в туалете Плаксы Миртл. Он видел очертания предметов размыто — он только сейчас осознал, что плачет. Плачет, как ребенок, плачет, как девчонка — да какая, к черту, разница… Он оплакивал не возможные похороны Кэти (кажется, так зовут ту гриффиндорку), а свои собственные… Похороны, которые в любом случае состоятся в конце учебного года. Похороны его души, если он совершит-таки убийство человека. Похороны его самого и его родителей, самые настоящие, если он не совершит убийства. Он в любом случае обречен. Он задыхался слезами. Он не мог позволить родителям погибнуть, но он не хотел сам никого убивать… Почему он поставлен перед чудовищным выбором? За что ему это?.. Внезапно, в отражении зеркала, у себя за спиной он увидел Поттера. Ярко-зеленые изумленно глаза смотрели на него. Он явно растерялся, не зная, что делать — пришел, видимо, нападать, но как напасть на уже поверженного, пусть и всего лишь собственными чувствами и переживаниями? Благородный дурак… Слизеринец бы на его месте радовался упрощению задачи. Драко был слизеринцем. В ярости от того, что его минутная слабость («Никто никогда не должен видеть тебя слабым, Драко», — учил отец, говоря таким тоном, будто давал интервью в газету «Чистая кровь») была обнаружена его давним врагом, не помня себя, он атаковал первым. Драко помнил перестрелку заклинаниями… А потом вдруг стало тихо, только вода из сломанного крана… Кап. Кап. Кап. Силы покидали Драко, он краем сознания отметил кровь у себя на руках и на туловище… Он умирал. Он таял на глазах, но последним его чувством было облегчение… Вот оно, гениальное решение его проблемы — он никого не убил, но вместе с тем и не провалил задание Волдеморта (по уважительной причине — пал от руки врага), поэтому тот должен будет пощадить родителей Драко… Да, он точно их не тронет… Жаль только, что он не успел попрощаться с ними… Глаза заволокло тьмой, он проваливался в какую-то бездну, нить мыслей становилась все тоньше… Голос Снегга. Тьма рассеивалась, сознание возвращалось. Снегг, каким-то чудом шедший мимо, спас его жизнь, когда он был так рад ее потерять. Насмешка судьбы… ПОЧЕМУ?! ЗАЧЕМ?! ДЛЯ ЧЕГО?! ПОЖАЛУЙСТА, КТО-НИБУДЬ, УБЕЙТЕ МЕНЯ… ДА ХОТЬ БЫ И ТЫ, ПОТТЕР… УБЕЙ МЕНЯ, ПОТТЕР… СПАСИ МЕНЯ, ПОТТЕР… Его агония в больничном крыле была принята мадам Помфри за ментальные последствия темномагической травмы, нанесенной заклятием Сектумсемпра. Она не знала, что это не было связано с травмой — Снегг все залечил профессионально. Это было отчаяние человека, нашедшего было решение своей проблемы, поверившего на миг в возможность спасения своей жалкой (я действительно это подумал?) души, и тут же все потерявшего. *** События той злополучной ночи на Астрономической башне до конца его жизни будут преследовать его во снах. Его палочка нацелена на безоружного Дамблдора. Казалось бы, произнеси два слова — спаси родителей и выполни долг перед Хозяином (БУДЬ ОН ПРОКЛЯТ), заслужи невиданные почести своим «подвигом» нападения на безоружного… Подвигом в духе Слизерина — БУДЬ ПРОКЛЯТ И ФАКУЛЬТЕТ… Лучше бы он был в Пуффендуе, самым тупым учеником Пуффендуя, или вообще сквибом, подмастерьем Филча, или маглом — что угодно, лишь бы не находиться сейчас здесь, перед своей потенциальной безоружной жертвой, и бояться ее сильнее, чем она боится тебя (а она вообще боится?), и быть поставленным перед нечеловеческим выбором: выполнить непростительное задание или подписать приговор всей своей семье… Рука с палочкой дрожит, в глазах — опять! в который раз за этот год? в тысячный? — стоят слезы… — Я должен убить вас… или он убьет меня… — свой голос слышится будто со стороны… Это хнычущий голос избалованного мальчика, детство которого в одночасье кончилось… Голос никчемного трусливого слизняка, просящего помощи у человека, которого весь год пытался убить… Просит помощи… Где же он, наш вездесущий герой, которому как медом намазано, если где-то затевается зло? Что же ты сейчас не здесь, а, Потти? Драко издевается сам над собой, сам себе внушает отвращение, не зная, что «вездесущий герой» сейчас стоит в паре метров от него, обездвиженный заклятием Дамблдора, и впервые читает в глазах Драко немую мольбу «Спаси меня, Поттер»… *** Седьмой курс, Малфой-менор — штаб-квартира Волдеморта. Поттер в бегах. И вдруг это животное — Сивый — приволакивает Поттера, рыжего и грязнокровку в менор. Драко и Гарри встречаются взглядами. — Не торопись, Драко, подумай хорошенько, — вьется вокруг них и ласково шипит тетушка Белла, — мы должны предоставить Темному Лорду только истинного Поттера… — Приглядись повнимательнее, Драко, — теперь уже отец заговорщицки шепчет, положив ему руку на плечо, — если мы предоставим Поттера Лорду, нам простятся все наши ошибки… «Твои ошибки», — мысленно поправляет его Драко с горькой усмешкой. «И главная твоя ошибка — решение стать Пожирателем Смерти…» Его отец на всех собраниях Темного Лорда, поникший, лишенный палочки, жалкий, вынужденный смотреть, как эти чистокровные звери испражняются в его фамильные серебряные кубки, не стесняется своего трусливого намерения поправить свое положение за счет поимки Поттера другими людьми. Присвоить себе их награды. Снова быть на хорошем счету у Волдеморта. «Скажи, папа, зачем тебе все это?» — безмолвно кричит Драко. — «Зачем ты нас с матерью во все это втянул?!» — Нарцисса бледна и неподвижна; казалось, с того момента, как Темный Лорд обосновался в меноре, в их личном меноре, от нее осталась лишь тень. Она даже не была Пожирательницей. Она просто смертельно боялась за сына, а сыну было смертельно стыдно за отца, которого он теперь, когда понял, что к чему у Пожирателей в тусовке Волдеморта, не мог не презирать за его выбор. Естественно, он узнал Поттера. Он попытался уйти от ответа. Он не желал школьному врагу смерти. Он предпочел бы прожить какую-нибудь другую жизнь; он предпочел бы не знать, что Темный Лорд и Пожиратели вообще существуют… Он попытался уйти от ответа, но это было уже неважно — Беллатриса стала вдруг пытать грязнокровку… Он снова встретился с ним взглядом, когда Поттер с рыжим внезапно появился в гостиной, хотя Хвост запер их в подвале… Третий и последний раз Драко встретился с ним взглядом еще через несколько мгновений — когда Поттер легко, без боя и вообще какого-либо сопротивления обезоружил его, завладев его палочкой. Поттера со связанными руками силой привели в Малфой-мэнор, отняли палочку, но он смотрел смело. Бесстрашный взгляд человека, знающего, что правда — на его стороне. И Драко тоже уже начал догадываться, что правда — на стороне ненавистного сироты, рыжего нищеброда и вонючей грязнокровки. Пленного Поттера привели в Малфой-менор, полный кровожадных Пожирателей Смерти, но он смотрел смело, сражался храбро и организовал побег. Драко — наследник потомственного владельца менора, Пожиратель Смерти собственной персоной, находился на своей территории, но чувствовал себя в беспросветном плену среди этих маньяков и их внушающих смертный ужас развлечений. Вопросов всего два. Кто из этих двоих был пленником в миноре? Заметил ли Гарри страх, отчаяние и мольбу в глазах Драко: «Спаси меня, Поттер. Спаси меня, Поттер. Спаси меня, Поттер…», которую тот словно бы пытался передать ему, не произнося вслух? *** Адово пламя. Драко, уже больше года ходивший по лезвию ножа, чудом избежавший смерти от поттеровской Сектумсемпры и от руки Волдеморта, когда не выполнил его задание (в обоих случаях — благодарности принимает Снегг), сейчас понял, что это — конец. Так, наверное, и должно было быть… Он вот-вот будет справедливо наказан судьбой за то, что был Пожирателем Смерти… Как страшно, хочется кричать… Или он уже кричит, просто мозг, обезумевший от паники, перестал контролировать действия голосовых связок? И как не хочется умирать… Пламя уже почти касается подошв его обуви… «Скоро я загорюсь», — как по-детстки звучит эта мысль; как жалко себя… Везучий, живучий Поттер быстро и умело, как на квиддичном матче, улетает на метле… Он спасется, он будет жить; а как же я? Как страшно умирать… «Раз уж ты останешься жить, друг», — мозг Драко теперь потерял управление еще и над мыслями, судя по всему — другого объяснения нет, — «сделай одолжение, прикончи там Волдеморта, ладно? Отомсти за всех нас, друг»… А взгляд, тоже уже не подконтрольный мозгу, выдает привычное «Спаси меня, Поттер… Спаси меня, Поттер…» — СПАСИ МЕНЯ, ПОТТЕР! Произнес я это тогда или только подумал? Я не знаю. Что-то заставило Поттера обернуться, когда нужно было удирать со всех ног, спасая свою шкуру. Он обернулся — и резко развернул метлу. Он снова увидел это выражение на лице Малфоя. Он в третий раз видел это выражение на его лице… «Промедление смерти подобно» — откуда эта фраза?.. Я схожу с ума, или Поттер летит обратно, сюда, в Адово пламя, на верную погибель? Нет, это не я схожу с ума, это у Поттера крыша поехала, потому что он все ближе и ближе — зачем? — идиот — лети отсюда — ты же умрешь тут вместе со мной… Рука Малфоя протянута к подлетевшему Гарри. Рука Гарри протянута к Малфою. Они пулей вылетают на одной метле из Выручай-комнаты. Ты спас меня, Поттер. *** — Ты спас меня, Поттер, — целитель Драко Малфой, заведующий отделением ликвидации последствий боевых заклятий устало опускается в кресло палаты Главного Аврора. Только что он в течение нескольких часов колдовал над ним, используя профессиональные целебные чары и зелья из новейших разработок колдомедицины, восстанавливая функционирование организма Национального героя. Последнего доставили в тяжелом состоянии, но сейчас, стараниями Малфоя, он был полностью вылечен — разве что, был без сознания. Чары сна финальным штрихом навела на пациента помощница Драко, которую тот отпустил, и теперь находился в палате один на один с безмятежно спящим Победителем Волдеморта. — Ты спас мне жизнь в Выручай-комнате, рискуя своей собственной, вернувшись на помощь врагу, и тех секунд, что мы летели, мне хватило, чтобы принести себе клятву. Я поклялся, что, если мы выживем, после Хогвартса я стану целителем в Мунго, и однажды верну тебе долг, когда тебя, аврора, с очередного опасного рейда доставят сюда, и твоя чугунная пустая башка будет пробита темным заклятием какого-нибудь ублюдка, и тогда я спасу тебе жизнь. — Целитель Малфой едва заметно улыбнулся и вышел из палаты. Своей врачебной практикой, лечением волшебников он пытался загладить вину — свою и своей семьи, пытался стереть кровавый след на их репутации. Насмешка судьба — одни из самых богатых чистокровных аристократов магического мира после Второй Войны будто бы поменялись ролями с какими-нибудь Уизли — хоть они и избежали Азкабана, их имущество было арестовано, и Люциус теперь подрабатывал в «Горбин и Бэрк», а Нарциссу взяли в «Мадам Малкин». Драко помогал им материально. И любил своих родителей… так, как мог любить их после всего случившегося преданный несмотря ни на что сын. Правда, он и представить не мог, что он будет любить кого-то сильнее, чем обоих родителей вместе взятых, сильнее, чем себя самого, сильнее, чем свою жизнь. Он только что вышел из палаты этого самого человека.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.