Враг навсегда остается врагом

Хината редко озвучивала свои песни, не потому, что стеснялась, просто ей не всегда удавалось подобрать нужные слова для последнего куплета. За прошедшие месяца, позитивно мыслящая с раннего детства девушка, черпала вдохновение с событий соседней страны, Страны Волн, где ныне царил хаос и беспорядок, море крови, никому ненужных смертей поспособствовали готовым десяти песням, которые каким-то образом просочились в сеть и добавлялись в плейлист. Вот и сейчас, сидя под деревом, скрываясь от неестественно ярких и теплых лучей осеннего солнца, синевласая мурчала новый куплет под нос, задумчиво перебирая янтарные пряди Наруто, чья голова покоилась на хрупких коленках. Если сначала блондин пытался разобрать слова, то после потерял интерес, затаившись в своих мыслях. Серые глаза Хинаты то и дело бросали взгляд на только что полученную повестку, набирая воздух, она громко выдыхала его, делая частые перерывы между строчками, чтобы сдержать собравшуюся влагу у уголков глаз. От Наруто не исходило ни напряжение, ни давящие волны депрессии, хотя Хьюга пыталась уловить негатив, всякий раз напрягаясь сама, чтобы не пропустить. Наруто на то и Наруто — ему не нужны водопады сожалений и обещаний, простое присутствие рядом было значительно важнее. Девушке не раз приходилось видеть призывников, в чьих глазах плескался ужас и страх от предстоящей встречи с костлявой, но в Наруто не было даже тревоги, несмотря на задумчивое молчание на протяжении всей встречи. Когда пара стояла у ворот семейного особняка Хьюга, блондин в привычной для себя манере ерошил свои волосы и смущенно улыбался, как свойственно лишь ему. Хинате страшно, насколько повлияет на него эта война? *** Рано утром на ковре пред столом Четвертого стоят десятеро, которые будут отправлены заместо почивших в пучину событий на подмогу союзникам. Какаши, правая рука и лучший друг Минато, коротко консультирует, сухо желает удачи и кивает, будто прощаясь, уверен, не вернутся. Старший Узумаки во вчерашней одежде, смердит от него спиртным, и замешено явно не две бутылки и не три, сухой и желтый, что восемнадцативековой пергамент. Позади стоит Кушина, рыжей тучей пилит острым взглядом сына. Наруто держит спину прямо, он уверен в себе, его не победить, его не сломить. Он готов. — Узумаки, останься, — проваливает попытку скрыться в толпе Какаши, стягивая маску, устало облокачивается о стол, потирая виски подушечками пальцев. Наруто никогда не перестанет дивиться его внешности, ему по сей день стыдно за предположение о шрамах или же дыре, сквозь которую вылетает воздух при выдохе, что ограничивает его в довольствовании пищей. — Может ему инвалидность? — спустя затянувшееся молчание подает голос мать, прикусывая нижнюю губу, постукивая длинным ногтем по документам мужа, который не особо ласково выдергивает папку из-под руки женщины под удивленный взгляд всех присутствующих. — Никто не поверит, он еще вчера на своих двух во всю щеголял, — быстро находится Минато, дабы избежать проблем за грубость. — Кушина и глазом не моргнет, все кости переломает так, что до окончания войны будет в утку ходить, — поддерживает Какаши, тем самым спасая друга. — А меня спрашивать никто не собирается? Я готов, — чеканит сквозь зубы младший, сжимая руки в кулаки. — Это не игрушки, Кьюби тебя на пополам раздери, Наруто! Понимаешь, что тебе придется пытать людей, да что там пытки, ты будешь убивать тех, кто пошел на войну с теми же благими намерениями, как и ты сам. Если даже тебя не убьют, в чем я очень сомневаюсь, ибо твои уличные бои в подметки не годятся, то в каком состоянии ты вернешься? Психологическая травма не шутки, если даже удастся тебя на ноги поставить. Наруто переводит взгляд с взорвавшегося Какаши на поджимающего губы отца, на рыдающую мать, пожимает плечами и уходит. *** Никто не успевает попрощаться. Наруто сбегает рано утром, обходя все препятствия в виде расставленных мелких деталей по лестнице, скрипучего пола, даже мать со шваброй, которую отец накрыл клетчатым пледом, а сам кивнул, стискивая челюсть так, что жилки играют на скулах. Собственно Кушину, Джирайю, Тсунаде, Хинату и прочих близких блондину людей, последний видит сквозь грязное окно автобуса, где без пяти минут солдаты, также как и он, уже вовсю голосят песни, чтобы отвлечься от плачущих на станции. Когда они трогаются, Узумаки лишь кратко машет рукой, тут же отворачиваясь. Незачем прощаться, обязательно встретятся, Наруто им мысленно клянется. Исходя из того, как водитель гнал старенький автобус, пассажиры решили, что раньше он был гонщиком, никак иначе. Спустя сутки они уже пересекли границу, где им предстала не самая радужная картина — глубокую ночь разбавлял дым, не потухающие огни сжирали все на своем пути. Сквозь плотно закрытые стекла в их пространство проник запах жженой плоти, скрутивший юные желудки, вызвавший спазмы. Оружия всучили еще в пяти километрах до местоназначения, куда, как кричали по рации, пробрались вражеские войска. Приказ казался таким простым — стрелять на поражение. У соседа, с которым блондин за долгие часы поездки не перекинулся ни фразой, зуб на зуб не попадал, руки его тряслись, да и сам он выглядел так, словно сердце уже перестало гонять кровь по венам. На вид ему было не больше тринадцати, когда самому Наруто было восемнадцать. Он уже хотел было узнать имя мальчишки, не из интереса, нет, просто из эгоизма — ему тоже было страшно и позарез как надо было отвлечься непринужденной болтовней, когда автобус тряхнуло настолько, что все разом наклонились вперед, ударяясь об сидения, и с душещипательным скрежетом рухлядь прекратила движение. Повисла загробная тишина: все перестали глотать, прекратив движения кадыков, не слышно было дыхания, до этого раздражающе шипевшая рация также нашла свой покой. Распахнувшиеся дверцы впустили сгорбленного безликого, чье тело было накрыто плащом с широким капюшоном. Попутчик что-то бегло проговорил водителю, который молча кивнув, указал за заднее место позади себя. — Свой, — выдохнул сосед, разжимая руки, которые опустились плетями на его сидение. — Да чёрта с два! — вскочил Наруто, направляя дуло автомата на зашедшего. — Эй, парень ты чего?! — Мало ли кто он, он с таким же успехом может нас расстрелять и преспокойно выйти. — Ну его же пустили… — промямлил нерадивый сосед, медленно вставая со своего места. — Бинго, пацан, — с толикой удивления подал голос мужчина, обернувшись, продемонстрировал пистолет Макарова, направленный точно на блондина. — Бах! — провозгласил он, нажав на курок и расхохотавшись. На какой-то момент Наруто показалось, что из дула вылетела пуля, но ни почувствовал боли, а крик новобранцев перевоплотился в нервный смех. До этого смотревший точно в глаза своему врагу, блондин перевел взгляд ниже, где из дула, казалось бы Макарова, горел огонек. *** Многочисленные палатки пылали издали, напоминая рождественскую ель в канун праздника, доносились крики пылающих и подстреленных, раздавались приказы, уступать базу ни в коем случае нельзя, в дальних палатках покоились тяжело раненные, чудом убереженные от хаоса, в сейфах хранилась слишком важные документы. Какого лешего водитель не остановился у самого начала базы никому не было понятно — он поехал дальше, добравшись до самой гущи событий, где автобус тут же попал под обстрел. Не все успели пригнуться, погруженные в свой собственный мир, они также и покинули его. Наруто тоже затормозил, пуля пронеслась над его головой, захватив несколько золотых прядей, которые опустились на грязный пол автобуса, плавно пролетев перед его глазами. Юный сосед так и сидел на своем месте, неспешно, прекрасно зная, почему парень не вместе с ним на полу, Узумаки поднял взгляд — закатанные глазницы, приоткрытые губы из уголков которых стекала тонкая струйка крови и аккуратная дыра посреди лба, обрамленная алым ореолом. *** Оставшаяся в живых семерка, кубарем покатилась из автобуса в сопровождении неожиданного попутчика, который представился Генмой, капитаном прибывшего отряда. Походка мужчины больше напоминала прогулочную, уж слишком спокойно он лавировал среди трупов, чья кровь окрасила землю. Сомнительным прикрытием команды служили палатки, местами порванные, заметно потрепанные временем и небрежностью, они были полны дыр от пуль. Когда пуля попала мужчине в ногу, тот лишь издал странный звук и зарычал в сторону стрелявшего, который прятался за дальней палаткой. — Асума, мать твою, какого черты там спишь?! — прорычал Генма, приподнимая штанину и вытащив пулю из деревянного протеза, за действием которым с нескрываемым отвращением наблюдали новобранцы. Протез больше напоминал ножку от стола старой забегаловки, местами пошарпанный, казалось, что кто-то даже зубами вгрызался, желая оттяпать кусочек побольше, более того, дерево было покрыто различными надписями от начала и до конца. — Черт, сильно тебя подпортили, — с сожалением отметил брюнет, любовно потирая место новообретенной дыры. — Извиняй, — прикрикнули сверху. Проследив за голосом, на самодельной башне обнаружился улыбающийся мужчина, который в примирительном жесте выставил руки перед собой, перекатывая сигарету с одной стороны на другую. Когда же снова раздался выстрел, Асума, подхватив ружье, не прицеливаясь, подстрелил противника. — Вот что значит отточенное мастерство, — усмехнулись рядом. — О, Киба, и до тебя очередь дошла, — замотал головой Асума. — В общем, ребятки, мои поздравления. Вы попали в Ад. А теперь, челюсть с земли подняли, и ты, блондинчик, иди-ка проверь мальца, — дулом ткнув в стороны недавно стрелявшего, — я прикрою, не дрейф. — Видел я, как вы прикрываете! — зарычал Наруто, оскалившись. Ему вовсе не хотелось спустя получаса с момента высадки, хвастаться дырой в башке. — Это не просьба, малец, а приказ. — Ни пуха, — шепнул тот самый Киба, ощутимо похлопав по плечу. Ноги будто свинцом налились, идти было тяжело, казалось, на каждый шаг уходило больше пяти минут, оружие в ослабевших рука горело, будто невтерпеж использоваться по назначению. Убивать. Что если он жив?  — раздался голос в голове. Сколько у него осталось патронов? Насколько он силен? Сможет ли Наруто одолеть его в бою, если Асума опять зазевается? А если мертв? — поинтересовался другой. Или если ему остались последние глотки воздуха? Что он должен сказать? Что сделать? Пнуть? Насколько же низко пинать лежачего, пусть и врага… Наруто не верил ни в Бога, ни в Дьявола, но вес обоих сейчас ощущал на напряженных плечах. *** Узумаки страдал бессонницей, небольшие дозы снотворного, которые выделялись на каждого солдата, не хватало даже на два часа. Сквозь хрупкий и недолгий сон всегда слышны крики сослуживцев, пожалуй, не его одного мучили кошмары. Наруто часто думал, что он мог бы спасти всех тех, кого поразили пули из его пистолета, кого пронзило лезвие его меча или кого он лично забивал до смерти. Возможно при таком раскладе они бы перестали ему сниться, перестали бы молить о помощи, не видел бы он в их глазах столько сожаления и усталости. Тому парню, который так отчаянно сжимал его штанину, в день приезда, он тоже мог бы помочь, вот только блондин очень сомневался, что тот поступил бы также. Мысли прервал ввалившийся в палатку Киба, приход которого ничего хорошего не сулил, особенно учитывая тот факт, что тот должен был охранять пленника. — Узумаки, вали к своему, — буркнул шатен, запрыгивая в футон. — Что еще прикажешь за тебя сделать? — осведомился парень, устраивая руки за головой. — Ты как со старшим по званию разговариваешь, холоп? — Халк в исполнении Инудзуки веселил Наруто больше: плечи приподнимались, пряча шею, мощные ладони сжимались, грозясь переломать все конечности, клыки бились об нижний ряд зубов, создавая омерзительный скрежет. С него только картину пиши. — А вообще, — громко выдохнул Киба, сдуваясь на глазах, словно воздушный шарик, — он адекватный только с тобой. Вторую неделю тут, а навредил всем. Ты поймал — он на твоей шее. На команду Наруто странная четверка совершила настолько полномасштабный налет, что всем показалось, будто нападало равное им количество. Документы оказались при каждом, и лишь одна фамилия заинтересовала командира, собственно благодаря носителю которой им простили то, что они упустили девушку. По прибытию в лагерь было решено разделить всех по разным подземельем, чему противились лишь двое задержанных, цепляясь за молчаливого брюнета, которого как раз задержал Узумаки. Хотя «задержал», как считал сам солдат, было слишком громко сказано. Неизвестный уложил на лопатки троих ребят и побежал прочь. Наруто, который до этого был занят рыжеволосым громилой, как гласили документы, звали его Джуго, справедливо посчитал, что пятеро вполне справятся, поэтому он направился за сбежавшим. Нагнать удалось лишь тогда, когда брюнет оказался на краю скалы, уставившись в пропасть впереди. Неприятное чувство сжимало ему горло, казалось, что парень прыгнет, а выглядел он не старше его самого. Стой Наруто на его месте, он бы шагнул, ибо выбор не велик, и уж куда лучше покой и тишина, чем неизвестность в лапах врага. Ступая как можно тише, обходя камни, ветки, которые могли бы сдать его, блондин не мог не посмеяться про себя: солнце вот-вот сядет и на небе в чудесную картину смешивались яркие краски, грозясь смениться чернотой. Романтика. Парню очень повезет, если ему суждено умереть здесь и сейчас, а не на поле боя, где черт разберет в чьей крови ты с ног до головы. Лишь поэтому Наруто на мгновение затормозил, но тело сработало по инерции и, встав на место брюнета, он успел сжать холодную руку в своей. Попав в плен агатовых глаз, он пришел в себя только когда позади его окликнули.