Нехватка страсти

Нашелся тот денек, когда можно спокойно выдохнуть и опустить руки. Время, когда ты можешь насладиться тишиной и спокойствием, которое ты сам себе же и подарил. Для Саске этот вечер был безумно прекрасен. Ведь не часто можно усесться на диване с самой обыкновенной баночной прохладного пива. Усесться и вдохнуть вкус свободы. Но вот только всегда случается что-то, что может оборвать эту бесценную и дорогую для нас минуту. В случае Саске — это розоволосое лохматое нечто. То, что может снести все на своем пути, даже разум Учихи. Тем вечером погода была ненастная и неудивительно, что она пришла к нему. ОНА. Звонок в дверь и он видит, как пороге стоит что-то похожее на Харуно. На его Харуно. На улице дождь, а она вся сырая и замерзшая пришла к нему. Нет, прибежала. Дыхание сбилось и не только от подъёма по лестнице, но и от бега. Волосы намокли и кончики стали самыми настоящими «сосульками», которые болтались из стороны в сторону. Тушь потекла, оставшаяся влага капельками скатывается по её лбу, через щеки и шею, но потом она пропадает где-то внизу. Где-то за гранью одежды. Саске сглотнул. Такую Сакуру он видел лишь раз, но сейчас… Сейчас перед ним совсем другой человек и этот её вид. Этот вид придавал ещё больше шарма наивности и недоступности, вызывая у брюнета не совсем хорошие мысли. Но появившись хоть одна, хороводом выходят и другие, пританцовывая и сводя парня с ума. Саске томительно выдохнул, но впустил это розоволосое чудо, прямо в одежде направив её в ванную комнату. Потом он спокойно швырнул в лицо полотенце. Свое полотенце. Брюнет сдержанно вздохнул, но потом он прошел обратно в коридор, закрывая дверь на замок, мало ли что. Но не смог заметить, как Сакура вышла обратно. Босая и без небольшого плаща, что до этого был на ней. Да черт бы её! На улице ливень, она полностью мокрая. Полностью… Мешковатая одежда прилипла к изящному телу, выставляя напоказ формы Харуно. Они не выделялись какой-то большой особенностью, размером. Но для такого хрупкого и наивного человека, они были прекрасным сочетанием. Саске задержал дыхание. Она что-то говорила, но он не понимал ничего. Сейчас он пытался остановить реакцию своего организма на эту девку. Но, походу, не удачно. Низ живота сладко тянуло и он иногда содрогался от нахлынувшего возбуждения. А её приоткрытый рот… Черт тебе, Саске! Не смотри ты, блять, туда! Не могу. Её едва приоткрытый рот, за которым виднелись белоснежные ровные зубы. То, как язык иногда проводил по ними собой, смачивая от резкого пересыхания. Все полетело. Пухом и крахом. Полетело к черту с высокой колокольни, прямиком во тьму. А ведь на улице заметно стемнело. Дождь ещё больше начал расходиться. Сейчас он чуть ли не градом трезвонил по окнам, подоконнику. Совсем скоро прогремел и чертов гром, а за ним и гроза, сучка такая! Этот раскат грома был неким выстрелом. Выстрелом прямиком в штаны брюнета. Сейчас он действительно понял, что нет пути назад. Ему не остановиться. Он не может, но зато это может сделать она. Помочь. Спасти. Она. Бросившись с места и, за два больших шага, дойдя до непонимающей ничего розоволосой дряни, Саске вцепился в плечи мертвой хваткой и поцеловал. Девушка ничего не понимала, но когда почувствовала родное тепло на своих губах, расслабилась и начал совсем неуверенно и неумело отвечать. Он порабощал. Он пленил. Он убивал, а потом снова заставлял возрождаться, словно из пепла. Этот неугомонный язык, который воинственно исследовал её рот. И жемчужиной в этой раковине стал именно её язычок. Соприкосновение с ним — это электрический разряд, который вышибал с ринга одним ударом. Она потянулась руками к его шее и невольно обняла её, прижавшись своим телом. Холодно. Мокро. Страстно. Это непонятное желание и нехватка её страсти сводит с ума. Саске схватился за бедра и приподнял девушку, последовательно, буквально, вдавив её в стену. Она была такой хрупкой и казалось, что в любой момент проломился под их напором (Стена: D). Брюнет оторвался от желанных губ, от которой пахло чем-то сладким, и взглянул в изумрудные глаза. В них есть только желание, только нужда и мольба. Мольба ему. Харуно продолжительно выдохнула, почувствовав его возбуждение. Целая волна очередного возбуждения прошлась по всему телу, заставив ЕЁ выгнуться ему. В одно мгновение на улице забушевал ветер и послышался разряд грома. Мгновение и свет во всей квартире гаснет. Даже тот телевизор затыкается, отключаясь ко всем чертям собачьим. Лишь тишина. Тишина, которую прерывают и затемняют вздохи и тихие стоны. Саске присел на пол и начал раздевать Сакуру. Это было достаточно мучительно. Ибо одежда и правда начинала придираться к её раскаленному телу, но это лишь небольшое испытание для обоих и совсем скоро оно закончилось. Увидев оголенный участок, Учиха незамедлительно поцеловал его. Шея, ключицы. Он мучительно кусал нежную кожу и потом зализывал, будто извиняясь за дерзость и несдержанность. Он за секунду сорвал этот ненужный лифчик и облизнул один сосок, второй схватив рукой. Она вся, целиком и полностью, пахла чем-то непонятно страстным и этого было мало. Не всегда слаб слабый пол. Сейчас слаб он. Но Саске хочет доставить уйму наслаждения ей. И не смотря на то, что штаны буквально рвет изнутри. И весь организм начинает бушевать от нетерпения. Эта сладкая мука. Сладкая для него. Он мычит. Совсем тихо и скромно, хочется целую вечность слушать эти стоны. Они не сравнятся со стонами взрослых тетенек в видео или просто в фильмах для взрослых. Это лишь фальшь и игра. Но не здесь. Здесь и сейчас, в квартире Саске, которую он когда-то получил от брата и родителей. Тут настоящая жизнь, настоящая реальность, мать вашу. Зарычав, Учиха одним рывком поднялся и потянул за собой Харуно. Парень дошел до кухни и снес все лишнее с кухонного стола, аккуратно положив на него девушку. Остатки одежды слетели вмиг. Колготки и юбка оказались лишь временной преградой и даже те детский трусики с мишками. Он повторно вдохнул этот запах. Запах, сводящий его просто с ума. До безумия. До ненависти. Она мокрая. Сакура, мать её, Харуно в легкой эйфории. Но тогда, когда Саске дотронулся до её клитора языком, башку снесло ко всем чертям и богам. Она жадно хватала воздух, все равно задыхаясь от блаженства. Это чувство просто убивало и не давало ничего больше. Это непонятное удовольствие. Никакого смущение. Ничего. Лишь он и его язык. Саске бережно вылизывал каждый миллиметр этого тела. Он несколько раз пытался пробраться во влагалище, слюнявя ещё больше, но сама Сакура нагло и дерзко изгоняла его. Она извивалась, из стороны в сторону, он выгибалась, кривя разными способами позвоночник. А его трясло. Это возбуждение уже до боли отражалось на его половом органе. Пульсирующая боль отдавала в голову, он терял рассудок. В мгновение ока Саске снял с себя домашние штаны и трусы, откидывая их в сторону, и грубо, одним рывков, вошел. Учиха, тварь такая, Саске буквально вдалбливается в это маленькое тело. Он не жалеет себя, её. Но и даже Сакуре это нравится и девушка просто на какие-то жалкие секунды теряет сознание. Грубо, дерзко, беспощадно. Тело к телу, стон к вздоху. Безумие. И когда парень приближается к её сладким устам, розоволосая буквально вцепляется к напряженные плечи, царапая, сдирая кожу ко всем собакам. Он рычит, она извивается. Чем не диво, скажите? Эта непонятна игра для обоих продолжается целую вечность, но в один момент темноволосый мальчишка отстраняется от девушки, изливаясь на стол, на её ноги, но всё. И плевать, что они своими криками и стонами побеспокоили ведь дом. Плевать, что сосед снизу нагло бьется в батарею. Ему хочется, что-то ответить, но Учиха замолкает. Он видит, как Сакуру до сих под трясет. Как её пробил оргазм. И плевать на всех. Зато весь дом теперь знает, кто такой Учиха, мать его, Саске!