Кровавые Лужи

В сером Лондоне снова шел дождь, стуча крупными каплями по черепицам и ржавому металлу крыш. Бигбен могучим басом давно уже пробил полночь и, успокоившись, уснул до следующего часа. Холодный воздух грязной улицы сотрясли странные звуки, походившие на жужжание и крики: сначала долгий и протяженный, затем короткий и прерывистый. Они доносились из ничем не примечательного, на первый взгляд, одноэтажного здания с окнами,занавешенными глухими шторами. Впрочем, это не удивляло, если учесть, что это - бордель и у ночной бабочки находился клиент. Очередные сексуальные пытки. К тому же, вскоре все снова затихло, восстанавливая шаткое ощущение гармонии. Дверь со скрипом приоткрылась и наружу выскользнул миловидный юноша, лет 20-25. Длинные каштановые волосы собранные в хвост черной шёлковой лентой, бледная кожа, едко-дерзкие зелено-желтые глаза скрывали стекла очков, аккуратно вздернутый носик, тонкие розовые, чуть покусанные губы расплылись в улыбке. Портрет довольно незаурядной личности, если бы не одно 《но》 - кровь. Она насквозь пропитала волосы, запачкала подол длинного черного плаща, коричневой жилетки и некогда белоснежной рубашки. Бледная кисть через черную ткань перчатки держала странный механизм, который был единственным в своем роде в этом мире и в этой эпохе. В такой личине никто не мог бы признать в этом юнце властного бога смерти, жнеца, забросившего свою работу, и, сбежавшего от таких же как он, ради любви к крови. Ещё пару секунд назад он, как одержимый, наносил смертельные удары своим заблудшим жертвам, тем самым, который раз отказываясь от клятвы не нарушать правила ангелов смерти - не убивать того человека, чьего имени не было в книге смерти. Но все эти строжайшие правила казались ничтожным ворохом мертвых листов, когда его бензопила, своими острейшими зубьями в мгновения ока врывалась в ещё дергавшееся в предсмертной агонии тело, превращая в мясистую кашицу кожу, некогда упругие мышцы, а затем легко разрезала кости грудной клетки, рвала органы на мелкие куски, смешивая их в единое кровавое целое, вырывая все это вместе с фантастической жидкостью салютом на пол, стены, потолок, ткань штор, мебель, разукрашивая мир в прекрасный алый, наполняя спертый воздух терпко-пряным ароматом. Но это было пару секунд назад. Теперь новая роль, новая сцена в этом фантастичном представлении. Теперь он - серая мышка, дворецкий-недотепа, у которого все наоборот. Который готов из-за пустяка свести в любую секунду счеты с жизнью. Но это игра. Только игра. Ведь он - Грелль Сатклифф. В этом спектакле он и сценарист, и исполнитель главной роли, а значит все кончится когда он захочет, когда ему надоест. -Жаркая выдалась ночка! - ликует шинигами. Белое облачко вырвалось изо рта и медленно поднялось вверх, к черным облакам, занавешенным тюлем из дождевых нитей. Он вышел из-под защищавшего его навеса. Крупные капли тут же упали на сглаженные плечи. -Дождь... - он протянул руки к потокам небесных слез, собирая их в горсть, а затем пил этот напиток с привкусом железа без остатка. Дождь смывал следы его греха на тротуар, и они послушно растекались по серой плитке, раскрашивая, очищая, будто сами боги прощали его душу злого ребенка и скрывали от любопытных глаз за дождем, а он медленно шел в особняк где жил и смаковал моменты, когда красный заполнял собой его мир, незримо очерняя белую, трепещущую душу. ...А кровавый дождь все падал и падал на мостовую...