Нелегкое дело
30 марта 2015 г., 14:41
Бильярдный стол появился в Малфой-мэноре вслед за теннисным кортом и прекрасно вписался в интерьер поместья. Резные ножки из цельного дуба и зелёное сукно отлично гармонировали с окружающей обстановкой, но главное, создавали иллюзию лояльности хозяев к новой политике Министерства магии.
Или лучшим тому доказательством был распластанный на бильярдном столе Люциус Малфой, в которого вколачивался сам министр?
Брутус Малфой, чей портрет всегда висел в той комнате, которая с недавних пор стала называться бильярдной, так не думал. Он даже вынужден был помириться с сыном, с которым в пух и прах разругался накануне своей смерти и ни словом не обмолвился в посмертии. Зато теперь было куда сбежать с портрета, чтобы не видеть, как их потомку приходится расплачиваться за антимаггловские настроения многих поколений своей семьи. И не слышать криков отчаяния, когда министр охаживает его плетью по голому заду. Не видеть, не слышать и пребывать в полной уверенности, что это нелёгкое испытание Люциус выдержит с достоинством, присущим всем чистокровным волшебникам. И сколько бы ещё подобных напастей не выпало на его долю, пройдёт через них с высоко поднятой головой. Ведь всем известно, что сторонники магглов стоят на социальной лестнице лишь на ступень выше сквибов. А сквибов в роду Малфоев не было никогда.
— Никогда! — повторил Брутус, строго взглянув на пожелавшего было возразить сына. — Не было и не будет! — добавил он, проводив неприязненным взглядом покинувшего бильярдную министра.
Едва успев превратить плеть обратно в кий, Люциус увидел, что прадед Брутус вернулся на свой портрет.
— Нелёгкое испытание выпало на твою долю, внук, — скорбно произнёс он. — Держись!
Люциус лишь кивнул в ответ и потупил взор, пытаясь скрыть не отпустившее ещё возбуждение. Прадед сам не подозревал, как был близок к истине. Крутить шашни с министром — дело нелёгкое. Его то сова со срочной депешей в неподходящий момент разыщет, то, вот как сегодня, патронус. Только настроишься на романтический лад, а любовника на работу вызывают. Ушёл, конечно, должность обязывает. Одно Люциуса успокаивало — обещал поскорее вернуться.