*** Перед нами во мраке змеятся холодные искры, Рядом бродит ночной ветерок, растревоженный смехом, Стужа ищет хмельных и в дома загоняет их быстро. Мы одни на стене, твои плечи укутаны мехом. Тебе страшно бывало не в шутку лишь раз или реже, В мире мало того, что пронять тебя может до дрожи. Но пока обнимаю, ты веки тяжёлые смежишь, Позволяя внимать красоте твоей шёлковой кожи. Мир беснуется истово, бредит Самайном студёным, Те, кто смел напиваться и петь, уж затихли под крышей. А во тьме поступь Дикой Охоты расходится звоном, Тот, кто вышел под небо, её в этот вечер услышит. Я украдкой слежу, как глядишь ты вперёд, не моргая, Ты охвачена вовсе не ужасом, чистым экстазом. Что-то хищное в каждой черте в этот миг проступает, Что-то дикое, злое, насилу заметное глазу. Но чуть громче взвывает под стенами ветер угрюмый, И спиной натыкаешься ты на меня, отступая, Я шепчу: «…не отдам им тебя никогда, и не думай». И накидку твою на упрямых плечах поправляю.
*** Чёрный олень улетает во мрак, Плещет по ветру изодранный стяг, Духи гуляют в Самайн ледяной, Ты наблюдаешь за ними со мной. Исподтишка, но упрямо глядим, Как по земле вьётся призрачный дым, Тени рыдают, смеются и мчат Прямо в раскрывшийся пепельный ад! И любопытство находит на страх, Яро искрится в стальнистых глазах, Чувствую я, как, волшебно легка, Руку мою накрывает рука. Ты так охвачена диким огнём, Шепчешь: «К утру всё покажется сном!» Не одолел твою душу испуг, Как ты бесстрашна, прекрасный мой друг. «Вдруг обернутся, а мы на стене? Глупо погибнуть как в проклятом сне…» - Снег оседает на чёрных кудрях, Ты замираешь в балконных дверях, Но не уходишь к спокойствию свеч, Мантия с шорохом падает с плеч. И, опьянённый твоей красотой, Я словно тень становлюсь за тобой. Мех серебристый на плечи верну: «Я не отдам тебя страшному сну, И никому никогда не отдам, Даже Самайна седым холодам!» Больше под снегом не видно земли. Духи хохочут в опасной дали, Призрачный хохот – не глупая блажь, Знают, к Бельтайну меня ты предашь.
(2012 г.)