Организация «Акацуки» представляет

В ООО «Акацуки» поступил заказ поставить спектакль. За это должны были хорошо заплатить, поэтому их лидер Пейн собрал всех на срочное совещание, и когда все члены организации были в сборе, объявил: — К нам поступила новая работа. Не совсем по нашему профилю, но платят хорошо. А вы знаете, что для достижения наших целей нам нужны деньги. — Что значит «не по профилю»? — подозрительно спрашивает Хидан. Пейн и Какузу заговорщически переглядываются. — Кхм, — Лидер для важности прочищает горло. — Нам нужно поставить Шекспира. — Вот уж точно «не по профилю», — басит Сасори. — Я могу сам с этим заданием справиться, — и решительно смотрит на Лидера. — Не выйдет, — обречённо выдыхает Пейн. — В заявке были живые люди, я сам её подписывал. — Я не продавался в рабство за деньги! — возмущается Хидан и сверлит взглядом Лидера, а потом почему-то — Какузу, для большей убедительности. — Кого будем ставить? — это интересуется Тоби. — «Гамлета». — Вы же сказали «Шекспира»! — веселится Тоби. Конечно, он знает, что Шекспир написал «Гамлета». Он же не спал на уроках литературы в Академии. Наверное. — Шекспир — автор, «Гамлет» — произведение, — быстро поясняет Пейн, думая, что нелёгкая судьба лидера. — А Тоби кто? — Тоби хлопает в ладоши и не может устоять на месте от нетерпения; крутится как юла. — Сейчас узнаешь, — Пейн переводит взгляд с Тоби на Конан. — Раздай им всем сценарий, пожалуйста. Когда все получили в руки несколько исписанных листов бумаги с пометками от Конан, Пейн продолжил: — Теперь распределим роли. На роль Гамлета назначается Какузу. Какузу одобрительно кивает. — На роль короля — Хидан, — Пейн прослеживает взглядом за его реакцией, тот бормочет что-то наподобие: «Надеюсь, это не какой-то безбожный ушлёпок». — На роль Клавдия... — Тоби? — Подожди, Тоби, все по списку. На роль Клавдия — Какузу. Стоп… Какузу, ты не можешь играть сразу две роли, я понимаю, что за них самый большой гонорар, но… нам придётся назначить кого-то другого. Какузу разочарованно вздыхает. — Роль Клавдия сыграю я, — после некоторых раздумий сообщает Пейн. — Не парься, Какузу, хочешь я тебе свою роль отдам, — шепотом говорит Хидан, наклоняясь к Какузу, но у Лидера не только зрение хорошее, но и слух. — Хидан, не отлынивай. — А-а-а… — в этом выдохе отображается всё нежелание Хидана участвовать в спектакле, которое он только может выразить. — Так, дальше… — Лидер смотрит в список, — на роль Офелии назначается… — Тоби? — Дейдара, — и предусмотрительно делает паузу. Не может быть, чтобы Дейдара промолчал на этот счёт. — Хм-м, Лидер, кажется, это женская роль. Пусть её играет Конан, м-м. Лидер вздыхает — всё как он и предполагал, и закатывает глаза: — Конан играет королеву Гертруду. — Тогда… Тогда… пусть кто-нибудь другой, но не я. — Почему ты не хочешь играть Офелию? — обречённо спрашивает Лидер. — Это же очевидно! Потому что мой пол и так слишком часто путают! А вы мне предлагаете сыграть какую-то плаксивую девчонку, — он на пару секунд замолкает, а потом радостно выкрикивает: — Пусть это будет Итачи! — и, довольный собой, смотрит на Итачи. Тот никак не реагирует. — Итачи отказался играть по личным причинам. — Не честно, Лидер, — в один голос восклицают Дейдара и Хидан. — Тогда Зецу! — не сдаётся Дейдара. — Тоби может сыграть кого-угодно! — опять предлагает свою кандидатуру Тоби (серьёзно, уже в который раз!). Лидер бросает на него беглый взгляд с мыслью «ради всего святого, помолчи». Ему нужно как-то убедить Дейдару, ведь на то он и Лидер. — Ты хочешь отдать свой заработок Зецу или Тоби? Подумай, сколько высококачественной глины ты сможешь приобрести для своего искусства. Даже больше: купить целый глиняный бассейн, нанять людей… — Лидер говорит мягким убеждающим голосом, безусловно зная, на что давить. — Лидер, вы… — Дейдара закрывает лицо рукой, растрогавшись. — Ладно, я сыграю. — Вот и славно. Продолжаем. Сасори играет могильщика, Тоби играет куст вместе с Зецу, возражения есть? — Нет, Лидер-сама! — Как низко заставлять меня играть могильщика, — возмущается Сасори, но зрительного контакта с Лидером достаточно, чтобы они поняли друг друга. Ведь Лидер играет Клавдия, а это ничем не лучше. — Кисамэ играет того, кто сражается с Гамлетом в последней сцене. — Погодите, у него, что, имени нет? — с подозрением спрашивает Хошикаги. — Есть, но никто его не помнит. — М-да. А почему я его играю? — В конце его ранят ядовитым лезвием, и твоя синяя кожа будет смотреться очень естественно. Сначала мы тебя покроем гримом, а когда тебя проткнут мечом, ты его смоешь, используя свою технику воды. — Понял. А могу я выставить вместо себя Самихаду? — Нет. — Ладно, я пошутил. — Отставить тупые шуточки, Кисамэ.

***

Репетиция идёт полным ходом. Итачи работает гримёром и костюмером, Пейн и свою роль отыгрывает, и успевает быть режиссёром-постановщиком. — Сцена с Гамлетом. Твой выход, Какузу. — Быть или не быть? — начинает Какузу. — Это не вопрос. Конечно, быть. Иначе мы не сможем получить деньги и достичь своих целей. — Такого нет в сценарии, — Лидер задумчиво потирает подбородок, просматривая лист со словами, точнее, не самой разборчивой писаниной Конан. — Лидер, может, ну его, этот сценарий? Преподнесём нового Шекспира, — предлагает Дейдара. — В соответствии с реалиями нашего мира. — Я за, — уныло подымает руку Хидан, лежащий на краю сцены в белой полупрозрачной мантии и такого же цвета колпаке. Ведь он призрак. — Так и быть, — соглашается Лидер. — Главное, чтобы заказчику понравилось. — Лидер, нестыковка получается. Как сын может быть раз в пять старше своей матери? — Сасори смотрит на Какузу и Конан, а потом на Пейна. — А как он может быть раз в пять старше своего дяди? — отвечает вопросом на вопрос Пейн. Сасори безнадежно качает головой и уходит к гробам и черепушкам, постукивая лопатой по деревянному полу. — Я так понимаю, этот Лаэрт недалёким был, — насмешливо произносит Кисамэ. — Непросто будет его сыграть. — Я вообще призрака играю, — вставляет свою реплику, не перестающий возмущаться даже во сне, Хидан. Сейчас хотя бы не матерится. — Офелию нашу не видели? — спохватывается Пейн, когда замечает, что Дейдары нет поблизости. Из дверей гримёрки выходит-выплывает Итачи с нечитаемым бледным лицом. Пейн на мгновение думает, что играй он призрака, и грим бы не пришлось накладывать. Итачи струшивает с себя что-то белое, похожее на сухую глину, и неспешно произносит: — Дейдара внезапно взорвался. Подозреваю, в этом есть и моя вина. Так что я готов сыграть Офелию вместо него, — апатично с долей грусти в глазах произносит он. — Это, конечно, плохо, Итачи. Потом об этом поговорим. А сейчас, ничего не поделать, придётся тебе побыть Офелией. — Быстро принимать решения — тоже задача Лидера. — Да, — Итачи закрывает глаза и прискорбно вздыхает. Возвращается в примерочную и появляется снова через пятнадцать минут уже в розовом кринолиновом платье с кружевами, оборочками и странной розово-белой шляпе с рюшами. — Вам идёт, Итачи-сан, — искренне сообщает Кисамэ, показывая ряд ровных акульих зубов. — Спасибо, — сдержанно и меланхолично отвечает Итачи, сопровождая слова коротким кивком, а в глазах почему-то появляется Шаринган. — Что за чику я вижу перед собой? — Хидан, это Итачи, — говорит Какузу на ухо не очень кстати проснувшемуся Хидану. — Прости, Итачи, — извиняется Хидан с лыбой до ушей. — Снято! — доносится знакомый крик откуда-то со стороны прожекторов, а секундой позже на сцене появляется Дейдара с фотокамерой. — Теперь у меня есть твои фотографии в женском платье, Итачи. Как тебе это? — С твоими извращениями ничего не поделать, так, Дейдара? Можешь оставить их себе, — невинно отвечает Итачи. — Я их продам! — с запалом в глазах говорит Дейдара. — Ты опозоришься! А я выручу денег, и мне не придётся играть Офелию. — Ты на них сначала посмотри, — спокойно отвечает Итачи, прикрывая глаза и складывая руки на груди. Где-то со стороны Хидана, если прислушаться, можно расслышать «как же он похож на чику» и ворчание Какузу по поводу недалёкости своего партнёра. Дейдара нажимает кнопку «Галерея» на фотокамере, и зал пронизывает крик: — Что?! Почему на всех фото спящий полуголый Хидан?! — Дай сюда камеру, мелкий засранец-извращенец, — неизвестно откуда возникший рядом Хидан забирает камеру из рук Дейдары. — А, что, неплохо получилось, — он просматривает несколько фотографий, — я их себе забираю. — Фотографии забирай, камеру верни. — Не-а, это плата мне как модели, — Хидан показывает язык. — Я не тебя фоткал! Отдай, а то взорву! — Дейдара показывает ему два языка, готовясь достать глину. — Ну попробуй! — А ну прекратили! — голос Лидера звучит, подобно грому, и они только сейчас замечают, что Пейнов стало шесть. — Если сейчас же не начнёте работать… — глаза Лидера сверкают холоднее Антарктиды, от его взгляда даже кровь стынет в жилах, а от ужасающей ауры начинает осыпаться штукатурка (или потому, что здание очень старое). — Его лучше не злить, — одновременно произносят Хидан и Дейдара, обнимая друг друга из-за внезапно ставшего страшным Лидера. —…то я сыграю все роли сам, — Пейн обводит всех строгим взглядом, и это значительная угроза. — Нагато, ты слишком добрый, — тихо говорит Тоби, и слышит его только Зецу. — На деле, миром правят кустики, — Тоби хитро щурит глаза и посмеивается в кулак, точнее, в огромный листок, прикреплённый к руке. Зецу почему-то улыбается.

***

Лидер заходит в гримёрку и снимает с себя весь наложенный грим. Вслед за ним заходят все остальные, сбрасывая с себя костюмы и реквизит. — Подведём итоги, — говорит Пейн, наконец вернувшись к своему обычному виду. — Миссию можно считать завершенной, ведь мы получили деньги. Однако остались недовольные нашей, кхм, постановкой, и нам надо кое-что обсудить. Лидер обводит всех взглядом. Все молчат, глядя кто в пол, кто на Лидера, кто на родные красные облака на чёрных халамидах, которые наконец можно надеть. Пейн останавливает взгляд на стоящем первым слева. — Начнём с тебя, Хидан. Король не должен был материться и пытаться выпить из кубка «что-то красное», ведь король был давно уже мёртв. — А чё, я думал, это кровь, — Хидан откровенно улыбается, вспоминая кубок, который он случайно опрокинул на Какузу, прежде, чем его отобрал Пейн. Какузу злобно зыркает на Хидана. — Это было вино, — коротко поясняет Пейн и переводит взгляд на следующего. — Потом ты, Какузу. Ты не должен был отказаться от мести за триста тысяч рю. — Но… — вполне серьёзно начинает возражение Какузу. — Никаких «но». Хотя этого стоило ожидать, — Пейн погружается в свои философские мысли, но глядящие на него в упор девять пар глаз заставляют вернуться к «разбору полётов». — Сасори, теперь ты. Могильщики не управляют трупами, они их закапывают и выкапывают. Теперь зрители думают, что на кладбищах живут зомби. И всё благодаря тебе. — Не вижу в этом ничего страшного, — уверенно парирует Сасори, будто бы действительно нет ничего страшного в зомби. — Следующее. Почему у нас было две Офелии? Итачи, Дейдара, я же сказал, чтобы один из вас играл друга Гамлета. В чём дело? — Мы с Дейдарой не поняли друг друга, — вежливо отвечает Итачи, чуть склоняя голову, и смотрит прямо в глаза Лидеру, выпрямляясь. — Прошу меня извинить. — Ладно ещё Итачи. Он был хотя бы в средневековом платье, а что было на тебе, Дейдара? — Полагаю, современное средневековое платье, — Дейдара ударяет кулаком об ладонь, довольный, что смог вовремя придумать название. — Вот это? — Пейн указывает пальцем на изрезанное самыми невероятными узорами и изобретательно порванное нечто, что можно было назвать когда-то платьем. — Это продукт нашего с Сасори искусства. Единственный в своём роде и неповторимый. — Сасори, это правда? — Пейн переводит удивлённый взгляд на Сасори. Сасори нехотя и чуть застенчиво кивает. Пейн моргает несколько раз, не ожидая такого от Сасори, потом разминает шею рукой и наконец продолжает: — Итачи, Дейдара, вы показали зрителю новую Офелию. Уверен, знатоки поймут это как раздвоение личности сошедшей с ума героини. За оригинальность хвалю. Вот только разве вы не должны были упасть в реку вместе? Итачи упал, а ты, Дейдара, почему скакал по сцене с криками «так тебе и надо»? — Внутренний конфликт личностей, — знающим тоном произносит Дейдара, делая как можно более серьёзное лицо и обхватывая указательным и большим пальцами подбородок. — Что ж, можно и так, — соглашается Пейн. — А теперь ты, Кисамэ, — он переводит взгляд на следующего. — Ты забыл снять грим и умереть от отравленной шпаги. — Говорю же, глупо всё это было. — Ладно, — у Пейна уже нет ни сил, ни желания выяснять, почему это было глупо. — К Тоби, Зецу, Конан и себе у меня претензий нет, — заканчивает он. — Хотя, Конан, тебе было необязательно перемещаться в воздухе. Из-за этого зрители думали, что ты ангел или призрак, и некоторые даже путали ваши с Хиданом роли. Конан понимающе кивает. — Лидер-сама, вы иногда путали, когда представлялись «Клавдий, король Датский» и «Бог этого мира», — несмело напоминает Тоби. — А ты, Тоби, мог бы и не кричать: «Дейдара-сэмпай, вы такой секси в этом платье!» Ведь ты же был кустом. — Он такое кричал? — Дейдара смотрит на Тоби как-то убийственно. — Эм, Дейдара-сэмпай…