Окно, кленовый лист и смех.

Что видно в мрачный дождливый осенний денёк из окна? Темное пасмурное небо, наводящие тоску. Деревья, гнущиеся к земле под напором сильного ветра. Прохожих жаждущих как можно скорее добраться в свои уютные квартиры. Молнии, появляющиеся из-за тяжелых туч. Уже пожелтевший кленовый лист срывается с родной ветки и несет вниз, к земле. Бедный маленький листик, ты прожил маленькую жизнь. Всего лишь цикл. Лето прошло и тебе настало время расставаться с жизнью. Вскоре за тобой последуют твои братья и сестры. А следующей весной там, где, когда то существовал ты, появится новая почка, а затем и новый листок. Шлепки босоножек по мокрому асфальту эхом отражались от стен. Дыхание сбилось, дышать было практически невозможно. Еще один поворот и все. Вот оно. Чуть поскользнувшись на ступеньке у подъезда, но удержав равновесие, сквозь шум дождя и шума листьев на ветру послышались пищание кнопок домофона. Пальцы на автомате вводили код. Протяжный звук, повествующий об открытии двери, немного раздражал. Дернув дверь, поскорее ее закрыть с другой стороны. В подъезде было теплее, чем снаружи. Привычно поднявшись на второй этаж и примостившись на подоконнике, мы таки посмотрели друг на друга. Тишину прорезал наш дикий смех. У тебя совсем запотели очки, и как ты вообще бежала по улице. Не удержавшись, я нарисовала на одном стекле ”Н” на другом “Я”. Извечное слово нашей ухабистой жизни. Сняв очки и похвалив мои мазню одним ”идиотка” стерла буквы. Достав мобилу с включенным агентом, принялась что-то кому-то строчить. А у меня нет, даже рубля нет на счету. Поэтому всматриваюсь в экранчик нокии и пытаюсь уловить смысл переписки. Пока ждем ответа, от незримого собеседника, перекидываемся шутками. Мы обе уже давно не видим смысла без них. Чуть погодя говорим о будущем. Вспоминаю фразу “Когда я вырасту…” – снова смех. Мне нравится так существовать. Смех продлевает жизнь. «Тогда мы будем жить вечно” — Я согласна с этим утверждением. Меня радует обстановка лестничной площадки на втором этаже. И так или иначе мне нравится моя жизнь. Нравятся родители, учителя, домашние задания, тупые передачи по телевизору: все это мне нравится, пока есть этот смех. Пока этот смех существовал в нашем мире. Пропахшем перегаром, прогнившем до ядра, покрывшийся коркой отходов. Мне нравился этот мир пока существовал твой смех. На улице появляются первые прохожие. Еще пару минут и их много. Спешат на работу. А может и нет. Может они ненавидят свою работу, и должны плестись, с самой маленькой скоростью, на какую только возможны, стараясь оттянуть этот момент, но не могут. У каждого свои дела и обязанности. Я слезаю с подоконника, ставлю чашку с остывшим чаем на стол. Растираю затекшие, от долгого сидения в одной позе конечности. Не одевая тапок, иду на кухню. Включаю чайник, скорее по инерции, чем по необходимости. По телевизору, который очевидно работал всю ночь, дикторша вещает о неблагоприятных осадках в юго-восточной части московской области. Послышался тихий барабанный стук. Он становился все сильней и сильней, как будто призывая посмотреть в окно. Убедится что это взаправду, и что синоптики не ошиблись. Стук заставляющий взглянуть на тяжелые тучи, увидеть ослепительную молнию, а позже услышать гром. Рассмотреть снующих туда-сюда людей. А еще обязательно заметить падающий пожелтевший кленовый листок, которому больше не дано существовать. Он больше не вздохнет свежего воздуха, не понежиться на солнце, не порадуется мелко моросящему дождику. Ты тоже не сможешь. Ты как и этот лист канула в небытие, оставив меня без света, без счастья, и без такого нужного, нужного больше всего смеха. Что видно в мрачный дождливый осенний денёк из окна? Я вижу там только смерть, смотрящую мне в глаза и смеющаяся, дабы показать, что она-то еще может смеяться, а я уже не смогу. Да чтоб ты подавилась темная тварь. Захлебнулась собственным смехом. Окно разбивается при первом же ударе. Кровь капает на подоконник. А из-за туч выглядывает солнце. И лучик касается моей окровавленной руки. Эта тварь уходит вслед за дождем. А я смеюсь сумасшедшим смехом, сползая по стене. Кто-то пожалел, меня на небесах? Кто-то это может быть ты? Я могу посмеяться пока. Пока я существую. Может завтра, да скорей всего завтра, я упаду, как и этот кленовый лист, как ты. И я уже не смогу посмотреть в это треклятое окно. Но поверьте в одно, я буду смеяться даже на раскаленных камнях Ада. Потому что ты всегда смеялась вместе со мной, и даже после смерти ты не посмеешь, стать нормальной, не посмеешь перестать улыбаться этой сумасшедшей улыбкой. Не посмеешь, прекрати смеяться!