Вещие сны

Утренний свет наполнял палату через грязные стекла больницы. Голова шла кругом от шума и многочисленных голосов... С десяток мест располагалось вдоль стены с окнами и еще пять – вдоль противоположной. Итачи среди пациентов Саске нашел не сразу, тот полулежал на постели, не шевелясь, где-то посередине помещения. Итачи считался одним из опаснейших преступников, и следили за ним строже. Как только Саске увидел его, сердце сжалось от боли… Это не может быть правдой… Омега только вчера вечером разрешился от бремени, на месяц раньше срока. На нем была больничная рубашка, сверху – тонкое покрывало, которое Итачи натянул до плеч. В палате было очень холодно. Изможденность его вида потрясла Саске. У брата виднелись кровоподтеки на руках и лице, судя по всему, остальное тело было не в лучшем состоянии. Глаза опухшие, а щеки осунувшиеся. Медики предупреждали, что Итачи осталось максимум полгода, а учитывая, что от приступов Итачи приходилось спасаться опиумом, и того меньше. Удивительно, как он смог еще выносить ребенка... Итачи предстоит допрос и суд, по решению которого его ожидает либо смертная казнь, либо пожизненное. С ним уже пытались поговорить следователи, но безуспешно. Он не мог говорить из-за пережитого стресса. Намеки на то, что ему лучше рассказать все, как есть, он принял очень равнодушно, будто не до конца осознавал ситуацию. А может, желал выбрать смерть быструю, нежели медленную. Никто не хотел ждать, когда он возьмет себя в руки. У него не было права и времени на то, чтобы давать волю эмоциям, тем более, его чувствами никто не проникся и не верил им. Такого нельзя жалеть. Врачи предполагали, что организм не перенесет роды, но Итачи справился. Узнав всю ситуацию вблизи, Саске оплатил все расходы на лечение и лекарства, которых тут так не хватало. Он надеялся, что это как-то смягчит отношение к Итачи, что тот будет получать хоть какой-то уход здесь, если медики увидят, что работа будет оплачена дополнительно. -Итачи, - позвал Саске, подходя к нему. Брат увидел его, привстал, откинул покрывало. -Лежи, - попросил Саске, но Итачи не обратил внимания. -Саске… Итачи смотрел на него мутными глазами, плохо понимая, что Саске делает здесь. Младший брат тоже пристально рассматривал своего аники и перенимал его фон, слабо улавливаемую омежью сущность. Чакры у Итачи не было сейчас, а ментальная энергия не могла сформировать защитный слой. Итачи серьезно болен… Саске огляделся. Пол в грязных разводах, мусор и кровавые тряпки сваливаются в большой целлофановый мешок в углу. По стенам ползают какие-то насекомые, окна разбиты, в проемах паутина и сор. Рядом с кроватью стояла тумба, на ней пенопластовая коробка. В коробке что-то лежало. Недвижимое, застывшее. -Это мой мертвый ребенок, Саске, - объяснил Итачи, заметив взгляд брата и пытаясь встать с постели. У Саске перехватило дыхание… Итачи шагнул к коробке. Самое дешевое, что есть – это пенопласт… Достав оттуда мертвое завернутое в пеленки тельце, Итачи прижал его к груди. -Совсем холодненький, - проговорил он, нежно держа труп, прижимая к себе и немного покачивая. – Он прожил шесть минут, - сообщил он, как сообщают о том, как ребенок сказал первое слово, сделал первый самостоятельный шаг. Переборов свой страх перед этим безумием, Саске подошел вплотную к аники и тронул его за плечи. Переполнял ужас и сострадание к нему, но он не знал, чем сейчас помочь. – Давай положим его вот сюда, - как можно мягче произнес он, помогая вернуть тело на место. Саске ощущал вместе с Итачи его боль, это было невыносимо. Угнетало. Он осознал, что если он не позаботится о брате теперь, этого уже никто не сделает. Они положили мертвого младенца в коробку. Чувствовали оба, что кто-то должен начать разговор – о том, почему Саске пришел, простил ли, о том, какие у них теперь отношения. Но не получалось. И, наверное, сейчас в этом не было необходимости. Достаточно того, что младший Учиха здесь. Разве это не больше, чем все слова мира? Саске достал еду из своего рюкзака. -Я принес тебе поесть. Ты голоден? Итачи мгновение стоял нерешительно, затем кивнул и расположился на своей постели, разложил контейнеры на ней. Саске присел рядом, смотрел, как он ест: медленно, молча, как-то… настолько безэмоционально, хотя было видно, что ему хочется есть. В больнице для заключенных кормят мало, нерегулярно и отвратительно. В этот момент кто-то из соседствующих пациентов проговорил в сторону Итачи: -Не надо было наркотой накалываться, так и не сдох бы твой отпрыск! Убийца. Еще и ест сидит, как ни в чем не бывало, смотри не подавись. -Итачи не нуждается ни в чьих комментариях! – громко ответил Саске. С соседней кровати хмыкнули. -Нашел заступничка, шлюха, а тот уши и развесил. Но не успел Саске среагировать, как в комнате навели порядок медбратья на пару с охраной, заставив особо разговорчивых умолкнуть, после чего и общий шум в палате затих, нескольких омег увели куда-то, а начавшаяся в противоположном углу потасовка за место в ящике быстро рассосалась. Саске знал, что Итачи принимал наркотики вместо лекарств, которые не всегда удавалось достать, а приступы происходили все чаще… -Меня будут допрашивать? – тихо спросил Итачи. -Да, - сказал отото. - И ты расскажешь все как есть. -Что рассказать? -Правду. Об акацки, о старейшинах, о нашем клане… Итачи слабо помахал головой. -Я не могу рассказывать об акацки.. -Придется. Это поможет смягчить приговор. -Я не хочу ничего смягчать, - возразил Итачи. - Доверься мне, пожалуйста, - Саске протянул руку, обнял брата. - Мы что-нибудь придумаем. Я поговорю с Наруто, с Цунаде, с Какаши. У них есть свои связи здесь. Вылечим тебя… тебе больше не потребуется заглушать приступы дозой. Итачи выше Саске, но кажется таким слабым сейчас, что страшно касаться его. Но только ли по этой причине? Или же Саске страшится самого себя? Своих чувств к Итачи? Своих призраков прошлого? Саске чувствует, что эти объятья – долгожданные, как будто самые первые, как будто прежде он никогда не обнимал Итачи. Или просто прошло так много лет, что он забыл все эти ощущения? А может быть, он не должен обнимать аники, и сейчас совершает что-то ужасное? В Итачи нет ничего от омеги. Болезнь выжрала его изнутри, нет ни округлых очертаний, ни приятно выраженной груди, ни сладости в аромате. Только слабая, едва уловимая нить запаха, который и ощутить можно, лишь коснувшись носом горла. Пятна и кровавые раны уродуют тело, свидетельствуют о зависимости. Саске медленно, осторожно окутал Итачи своим фоном, чтобы хотя бы насильно почувствовать родственную связь. И заставить Итачи довериться… Так они сидели, обнявшись, соединившись ментально, два брата – альфа и омега. *** …Саске проснулся, судорожно дыша. Рядом находился старший брат, Итачи. Маленький Саске бессознательно потянулся к нему, позволил обнять себя, в руках аники стало так хорошо и уютно… Саске смутно понимал, что кричал во сне, по щекам лились слезы, сердечко колотилось, как безумное. Но облегчение никак не приходило, потому что Итачи не в безопасности. Только что увиденные картины сновидений были еще живы, они показывали совсем другого Итачи… но такого же любимого… -Нии-сан…. -Тише, Саске. Тебе приснился страшный сон? Забудь о нем, видишь, этого нет, я рядом с тобой, – двенадцатилетний мальчик-омега пытается успокоить своего маленького отото. -Наш клан плохой? -Что ты? – Итачи отстранил его лицо, вглядываясь в его заплаканные глазки. – С чего ты так решил? Конечно же, нет. Что тебе такое приснилось? Но Саске слишком мал, чтобы понять смысл сна. Он и не запомнил половины. Осталось только то ужасное чувство потери, боли, страха… Страха за Итачи.. еще никогда Саске не тревожился так за брата. Да, он всегда пугался, что нии-сана могут убить, и казалось, страшнее ничего быть не может, но это… это что-то хуже… хуже смерти… Итачи не должен страдать… Что за ужасные вещи приснились ему! Образ взрослого Итачи, такого же близкого и понятного, но взрослого. И больного… -Нии-сан, почему ты омега? – спросил Саске, когда конвульсии рыданий чуть стихли. -Почему? Не знаю, Саске, - улыбнулся брат. – Так уж от природы сложилось. Вот ты у меня альфочка. А я омега. Мы такими родились. Все люди ведь разные, одинаковых не бывает. -Я не хочу, чтоб ты был омегой… - Саске крепко стиснул Итачи изо всех своих силенок. -Вот глупенький отото, – снова засмеялся Итачи, но через мгновение стал серьезен и с пониманием и терпением спросил, - почему, малыш? Детям ведь так важно, чтобы с ними считались наравне. Иначе они ни за что не будут доверять… -Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь обидел… - ответил Саске, обвив шею Итачи руками и нежно перебирая его длинные волосы. -Да кто же меня обидит, Саске? -Не знаю… -Никто меня не тронет, пусть только попробует. -Я вырасту и буду защищать тебя! -Конечно, мой хороший. Мы будем любить друг друга и заботиться друг о друге. А теперь вытри слезки и засыпай. Я посижу с тобой, если хочешь… Саске снова засыпает, но уже прижавшись к брату. Когда Итачи рядом, ему снятся только добрые сны.