Renovazio

Слэш
R
Заморожен
7
Пэйринг и персонажи:
Размер:
14 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
7 Нравится 2 Отзывы 4 В сборник Скачать

главы 1-3.1

Настройки текста
ПОВ Итачи Прошло семь месяцев после смерти Кисаме, а жизнь ни сколько не изменилась с того времени. Группа «Акацуки» все те же, число поклонников растет, популярность так же, не дают проходу, но самое обидное, что все уже забыли, что раньше, вместо Хидана, был Кисаме. В нашей группе стало как-то пресно и пусто, в Центре все вернулось на круги своя, продают и покупают места для дочурок, внучатых племянниц. Обидно, что все то, что пытался сделать Кисаме последние несколько месяцев – все похерено. Я первое время пытался взять все в свои руки, но Мадара-сан один раз отказал, причем сказал, как отрезал. «Центр должен быть либо в руках Кисаме, либо в твоих, но второе – только после того как я в белые тапки залезу» - подкрепил он эти слова серьезным взглядом. Чуть позже конечно добавил, мол, ты еще не готов, ты еще не отошел от стресса, заходи в мой кабинет по чаще, вникай в дела, и может, в скором времени, я передам все это в твои руки. Мне же просто стало необходимо заполнить ту пустоту в душе, огромное количество свободного времени, которое я раньше уделял Кисаме. Спасением стала сеть ночных клубов, которую в свое время он переписал на меня в качестве свадебного подарка. Все что раньше принадлежало Кисаме – стало моим. Официально. То завещание он не переписывал. Дом, счета в банках, его черная тойота, остатки злосчастного мотоцикла, который после аварии забрали в сервис, починили за счет страховки и через две недели пригнали к моему дому. С одной стороны смешно, когда я остался в гараже один, я хотел заново, саморучно, разбить этого железного коня, но, в голове, словно помутнелось и мне померещился Кисаме, который подошел к нему, сел на порточки и, обняв бензобак, поцеловал, словно домашнюю зверушку и сказал «Девочка моя… Солнышко! Как я рад, что ты снова со мной!» После этого, я сел рядом, так же сел рядом и хлопнув по колесу, сказал «Что же ты, ездока своего не уберегла?». Как распорядиться полученным богатством (будь оно не ладно) я не знал, да и рука не поднималась. Но, все, же потом она поднялась, как то вечером я прочел статью в интернете, что мальчику из детского дома необходимы деньги на лечение от рака головного мозга. Стадия была толи первая, толи вторая, сам факт в том, что все это излечимо. Тогда я не задумываясь, в тот же вечер поехал в банк, снял деньги и поехал в больницу, что бы отдать их. Можно было бы оформить перевод на счет, но я хотел увидеть этого мальчика, подбодрить его. И, ни на секунду не сожалел о своем поступке. Когда я в сопровождении воспитательницы и медицинского работника вошел в палату, его голубые глазенки светились от радости, счастья, слез… Я тоже начал улыбаться вместе с ним, впервые улыбнулся после смерти Кисаме. Выходные стали проходить очень медленно и однообразно. Позвонил в клубы, они прислали на электронную почту отчеты, идти куда-то веселиться – не хотелось. Поэтому я начал заниматься уборкой. К слову сказать, сынишка наш, делал так, что в выходные я убирался больше прежнего. Лаки, предчувствуя, что у меня скоро выходной, накануне, ночью, устроит погром во всем доме, и устав, утром приползал в кровать, ложился на бывшую подушку Кисаме, и, свернувшись клубочком, засыпал. Я же просыпался, пока шел на кухню, взглядом оценивал масштабы уборки. Глупо конечно, но за все время я так и не смог убрать вещи Кисаме. Дей предлагал сложить их в коробку и убрать, если я не хочу их выкидывать, но я и этого делать не хотел. Раз в месяц делал генеральную уборку и стирку. Все вещи Кисаме я перестирывал, пусть они и чистые, но за месяц они могли запылиться, испачкаться от моих вещей весящих рядом. Вобщем, начал я чувствовать что медленно но верно схожу сума. Но ничего поделать не мог. Пыль на его столе я вытирал особо аккуратно, поскольку он меня приучил с мелких штанов, - «Бумаги не трогать и не убирать, а если решил пыль вытереть, то клади на место, на то же место от куда взял, с точностью до одного миллиметра!» Вот я точно так же и делаю, беру недописанный на клочке бумаги текст песни, аккуратно сдуваю с него пыль, тряпкой не вытираю, ведь могут размазаться чернила, Кисаме будет потом злиться. Диски ставлю в том же порядке как они стояли у него, если взял послушать – ставлю в ту же ячейку, только не ошибиться, Кисаме придет будет недоволен. Закончив с уборкой, иду готовить обед на кухню, причем, когда почти заканчиваю, замечаю, что наготовил на неделю вперед. Не могу отвыкнуть, то что я приготовил бы сейчас, Кисаме бы за два дня умял за милую душу и спросил еще «А чего так мало?». Каждый раз, я готовлю так как любил Кисаме, создавая иллюзию того что он не умер, просто уехал куда-то далеко. В германию, к родственникам. Создавать иллюзии мне помогают две вещи. Во-первых, я не видел мертвого Кисаме, а значит он жив. То что он где-то отдыхает, это были мои мечты, что однажды в нашей квартире зазвонит долгий звонок, говорящий о том что звонок международный, Кисаме подойдет к трубке, поговорит несколько минут, а закончив разговор, подбежит ко мне, с безудержным счастьем в глазах, поднимет на руки, закружит и скажет «Отец звонил! Он меня к себе зовет! Он меня признал!» На что я бы хотел заплакать от счастья за Кисаме, обнять поцеловать и сказать «Дорогой, я же говорил, он одумается. Просто надо верить!» Сейчас я сижу дома, у меня очередной выходной. С приборкой, приготовлением ужина я закончил. Странно, но сегодня ночью, Лаки мне не устроил бедлам, поэтому сейчас мы сидим с ним вместе на диване в гостиной и смотрим фильм. Название я не запомнил, какая-то мелодрама, но что-то меня уже которое время тянет на все розовое и сопливое, блять, хоть за героев порадуюсь! В этот момент на журнальном столике зазвонил мобильный, - Черт, зря я не отключил мобильный утром, - беру телефон в руки и нажав кнопку приема вызова, спрашиваю, - Да, - слышу как ко мне обращается молодой человек, - Учиха Итачи-сан? – хочется ответить что нибудь грубое и нецензурное, но вместо этого говорю, - Да, - как попугай, честное слово! - Вас беспокоят из больницы. Ваши анализы готовы, вы можете их забрать. Так же, просили передать что бы вы заехали сегодня, до 16.30 главный врач хочет передать Вам какую-то информацию. Спасибо за внимание. Доброго дня! – в трубке слышатся короткие гудки. Положив телефон на стол, беру на руки Лаки а про себя думаю «господи, сделай так что бы анализы показали третью степень рака крови, и что бы это не лечилось, и что бы я помер хотя бы в один день с Лаки!» Сажусь на диван и просто понимаю, я чертовски устал и просто не могу привыкнуть к тому что Кисаме нет рядом. Посидев с Лаки несколько минут, я собираюсь и еду в больницу. Подъехав к этому белому зданию, паркуюсь, захожу внутрь. Семь месяцев назад сюда привезли Кисаме и так не смогли откачать. Проклятая авария… Если бы он не столкнулся в лобовую с легковушкой, все было бы нормально. Захожу в больницу, подхожу к окошку, называю фамилию – мне выдают анализы, мельком посмотрев на них вижу что со мной – ничего. Совсем ничего, здоров как бык и это меня не особо радует. В том же окошке узнаю где кабинет глав врача, и поблагодарив за предоставленную информацию, иду на «прием». - Добрый день, - говорю я зайдя в кабинет, и немного удивляюсь. Тогда, семь месяцев назад, глав врач был пожилой мужчина, а этот парень… если не мой ровестник то всего года на 2-3 постарше. - Здравствуйте, садитесь! – говорит он учтиво, после чего нервничает, копается в какой-то папке, и через некоторое время кладет передомной несколько цветных фотографий, - Вы узнаете этого человека? – спрашивает он меня, я же, еще не успев посмотреть на фото отвечаю ему, - Я кажется не в прокуратуре, и не в милиции… - взяв бумажки в руки вижу фото явно сделанные с мобильного телефона, качество ужасные, но да… Я узнаю этого человека. Это Кисаме. Смяв фото, в мгновение оказываюсь около малолетнего хамла и прижав к стене хриплю от злости, - Это Вам цирк что ли? О, как весело! Человек умер, а мы делаем с ним фото на память! – самого всего трясет от увиденного, Кисаме лежал повернув голову на бок, лицо все на несколько раз зашить перешито, кожа смертельно бледная. - Это не то что ны подумали! – хрипит парень, и находясь на грани, выкрикивает, - Посмотрите дату на фото! Меня словно окатило холодной водой. Отшвыриваю его в сторону, разворачиваю скомканную бумагу и… и вижу сегодняшнее число. - И что? – спрашиваю я его, - Парню сделали пластику что бы он выступал на конкурсе пародий? Вы что издеваетесь? У Вас совсем ничего святого не осталось!? Пока я кричал на него, он смог отдышаться и поднявшись на ноги сказал одну фразу, которая перевернула все с ног на голову. - По вашей реакции я могу судить, что вы узнали в этом человеке Хошикаге Кисаме. Учиха-сан, мы очень сожалеем, но семь месяцев назад произошла путаница… После аварии привезли двух мужчин, схожих по комплекции, и у обоих обезображены лица. Когда сняли одежду а вещи отправили в хранилище, просто перепутали бирки, а следовательно и истории болезни и имена. Неделю назад мы сделали последние операции по восстановлению костей черепа, а вчера сняв бинты и повязки… очень похожи черты лица. Я решил позвонить Вам и спросить у Вас… - Где он? – на глазах слезы, сердце словно отплясывает кан-кан, и где-то на фоне пробежала мысль «В тот день я не почувствовал что его сердце остановилось, просто потому что оно и не останавливалось. Он никуда не ушел!» - Учиха-сан, послушайте меня внимательно. Присаживаюсь на стул, не отражаю что он говорит, отдельно только зацепились в голове слова «долго был в коме», «паралич», «через 3 года начнет диградировать», «еще через 2 отказ мочевыделительной системы», «еще через 2-3 года, полный отказы функций всего оранизма». Но… Но это не страшно! Пусть! Еще семь-восемь лет мы будем жить вместе! Пускай! - Вы так и не ответили, где он, - глав врач поняв что меня не напугал своими диагнозами, продолжил, - Пройдемте со мной. Пока мы идем по коридору, врач говорит что Кисаме писал короткие записки, просит эфтаназию уже долгое время, писал что бы не сообщали родственникам о его состояни. Кисаме… он же такой Кисаме! Подойдя к палате, врач еще раз напоминает мне как себя вести, я же не секунду непоколебавшись, открываю дверь. -Кисаме? - осторожно захожу в комнату, словно стараясь не спугнуть его, хотя, куда он может деться, шевелится кое как. Он не смотрит мне в глаза, а на свои смертельно худые руки сложенные на коленях. Я подхожу к нему и опустившись на колени, пытаюсь заглянуть в глаза, но он только кивает на небольшой блокнот и ручку на столе. - что то написать хочешь? - даю ему в руки предметы, попутно отмечая на листке кривыми иероглифами написано слово «эфтаназия». Проходит минуты 3 - 4 и на этом листке, появляется новое слово «убирайся». - Ты чего? Я же... - на мгновение ловлю его взгляд. В нем столько боли и злости, причем злости на самого себя. - Сейчас... Сейчас мы поедем домой, - на секунду ловлю его взгляд, но его глаза мгновенно становятся стеклянными. Кажется, что он умер, но он дышит. Наверно этим он хочет сказать, что более не настроен со мой на последующую беседу. Renovazio - это официальный сквиел к "взлетам". Но мы считаем немного по другому, реновацио это отдельная история. Глава № 1 - Учиха-сан, нам необходимо поговорить, давайте выйдем, - врач кладет руку на плечо, заставляя следовать за ним, и к своему удивлению я послушной марионеткой следую за ним. То что я испытываю сейчас, невозможно описать словам. Я будто в сне, все на столько нереально, что нет сил ни радоваться, ни смеяться ни плакать. Нет ничего. Только опустошение. Все что я смог сделать, это погладить Кисаме по истощенной, костлявой руке, обтянутой сухой сероватой кожей и сказать, - Сегодня ты будешь дома, - не замечаю, как ноги выносят меня из палаты, и, когда дверь захлопнулась, врач говорит, - Учиха-сан, я понимаю Ваше желание забрать его домой, но видите ли… Кисаме-сан уже подписал бумаги для эфтаназии, и они были одобрены. - Подождите… О какой эфтаназии вы говорите!? Как он может что то в таком состоянии подписывать? Вы же понимаете что он невменяем! У меня у самого медицинское образование, и… Бумаги просто недействительны! – чувствую что постепенно теряю над собой контроль, врач продолжает говорить тихим сухим голосом, - Я все понимаю. Но и вы его поймите. Он осознает, что ему жить осталось мало. Он не хочет быть обузой для кого-то! - Это он нихрена не понимает! И вы! – руки трясутся, сам едва сдерживаюсь от того что бы не разнести всю больницу по камешкам, - Все эти осложнения вызваны психическими расстройствами. Не стану скрывать что до аварии у него было несколько кризисов. Один произошел за пол года до аварии, он едва не покончил с собой, - врач делает удивленное лицо, и я тут же объясняю, - Мы не сообщали прессе об этом. Нигде об этом не упоминалось. Врач, удовлетворенный моим ответом, кивает головой в знак того что готов слушать меня дальше. - Он принимал очень сильные психотропные лекарства, нервный срыв, работа не из самых спокойных – я знаю. Его можно поставить на ноги! Просто сначала, ему надо пройти курс психотерапии. Но, в условиях больницы – это не возможно, поскольку он просто не станет раскрываться незнакомому человеку. Как бы он сам этого ни хотел. - Вы очень хорошо знаете его. Если вы все только что сказали правда, получается что только Вы сможете поставить его на ноги? - Да. Мужчина задумался, достал из кармана платок, протер влажный лоб, после чего, громко кашлянув, продолжил, - К вопросу об эфтаназии. У него есть родственники? - Я его родственник. Врач замялся, и не без некоторой доли смущения продолжил, - Итачи-сан, да, но… У вас нет свидетельства того что вы его муж, простите за неказистость. Всем известно что вы пара… А официально, пары с нетрадиционной ориентацией у нас в стране не расписывают. Для того что бы отменить его решение нужен кто-то из его родственников. Тот у кого будет бумажка, в которой написано что человек является Кисаме-сану внучатым племянником, или хотя бы бывшей женой. - То есть, если будет такая бумажка, то проблема решена? – врач кивает головой и посмотрев на часы говорит, - Да. Сама эфтаназия назначена на среду в три двадцать, так что в вашем распоряжении двое суток. А теперь извините, мне пора идти. До свидания. Он жмет мне руку, жму в ответ, а когда врач уходит я сажусь на скамейку в холе, и… И честно, просто не знаю что делать. По идее надо бы торопиться, но то что я увидел и услышал за какие-то десять-пятнадцать минут – это просто немыслимо! Взгляд цепляется за кофемат стоящий в нескольких шагах от меня. Подойдя, шарюсь в карманах в поисках мелочи, и, найдя несколько монет, опускаю их в прорезь; сделав выбор, слушаю жужжание автомата. Когда моя порция кофе была готова к употреблению я выпил ее залпом, не обрящая внимания на то что он очень горячий, крепкий, горький. Выкидываю пустой стаканчик в стоящую рядом урну, достаю из кармана еще несколько монет и, пока автомат готовит следующую порцию, я звоню Дейдаре. - Привет! Вы позвонили в Храм Господний! Святой Лука Вас слушает, - голос Дейдары звучит звонко, весело. Ну, ничего, сейчас я тебе испорчу настроение. - Привет. Ты можешь в первую больницу приехать? Это очень срочно, – меня вновь начинает мелко потряхивать и начинаю нервно смеяться. - Да. Что случилось? – спрашивает он и по интонации в голосе я слышу и чувствую как он начинает быстро собираться. - Кажется я сошел сума. Как приедешь, иди через стационар, и ищи 327 палату. - Хорошо. - До встречи. К моменту когда приехал Дейдара, я кажется, спустил в кофемат все имеющиеся в кармане деньги. Оно и понятно, меня трясло как щенка помойного. - Привет, - говорит он подходя, и присев на скамейку и продолжает, - Что случилось? В больницу тебя кладут? - нет, - качаю головой, и закрыв глаза ладонями и надавив пальцами на глазницы говорю, - Зайди в палату. Посмотри. И… Вобщем, просто зайди и посмотри! Последнее просто выкрикиваю, и словно чувствую как стоящие рядом медики начали буравить меня взглядом. Дей, хлопает меня по плечу, и чувствую, как он встает, через некоторое время открывает дверь, захлопывает. Несколько секунд ничего не слышно. Еще несколько. Времени я сам не ощущаю, понимаю что оно идет только слыша, как тикают часы на моей руке. Кажется что они протикали уже не одни час, и я сорвавшись с маста захожу в палату. Вижу Дейдару который сидит на стуле рядом с кроватью, что то бормочет положив руку Кисаме себе на голову. А Кисаме… больно. Ужасно больно и обидно. Кисаме взглядом ему улыбается, его он встретил намного более теплее и дружелюбнее нежели меня. - Не помещаю? – откуда-то на меня нахлынула волна робости. Кажется что да, сейчас я тут лишний, но я ничего с собой не могу поделать. Хочу еще раз увидеть такого Кисаме. Серого, больного, смертельно худого, но моего хиленького но живого. - Чего спрашиваешь? Заходи! – одной рукой Дей машет мне, приглашая сесть на уголок стула который он освобождает для меня. Но в противовес его словам, я вижу взгляд Кисаме, который становится сначала колким, озлобленным, а через некоторое время тусклым и бледным как стекло. Смотрит на Дейдару, тот что-то рассказывает ему, а меня не видит. Даже когда я подхожу и стою в каком то метре от него, в зоне непосредственной видимости. Нет. Ни одна мышца лица не дернулась, ни что не показывает того что он меня видит. Больно. Кажется что я просто приведение или постер на стене. Хотя… Если бы на этой стене висел мой постер, и никого не было в палате, уверен на все сто – Кисаме пожирал бы его взглядом, полным нежности, любви. Видимо сейчас так же как тогда, нет, не видимо, так и есть! Он просто как тогда, хочет огородить себя ото всех. Я решаю уйти из его поля зрения, и что бы подтвердить свою догадку, начинаю наблюдать за ним через отражения. Сажусь к нему спиной, беру его руку в свою и начинаю медленно перебирать пальцы. Дей что-то ему рассказывает, потом появляется кто-то из мед персонала и просят нас покинуть палату, поскольку ему, Кисаме, необходим отдых. Прощаемся с ним, и почти выходя из палаты, в отражении зеркала, висящего над раковиной вижу, едва ли не жгучий взгляд в спину. Жадный, кричащий, кажется что точно такой же взгляд я бы увидел той ночью, если бы хватило смелости обернуться. Взгляд чуть мягче чем тот каким он смотрел на меня тогда же в парке. Кисаме, родной. Сегодня ты приедешь домой. Лаки будет рад тебя видеть. Мы молча выходим из палаты, не проронив ни слова выйдя из больницы направляемся к машине, и сев в нее, Дей не выдерживает и приложившись об панель автомобиля головой едва ли не кричит, - Блять, и что делать то!? – после чего закрывает глаза ладонями и начинает выть. Он старается сдерживать крик от порыва радости, горя, боли. Да, это не самый приятный коктель ощущений, не хотел бы его еще, когда-либо попробовать. Пока Дей пытается справиться в одиночку с истерикой, я закуриваю сигарету, спокойно сажусь в салон и вставив ключи в замок облокачиваюсь на спинку сидения. Чувства буквально разрывают изнутри, но нет сил, что бы дать им вырваться. Может кофе так подействовал? Бывали случаи когда ошибались с дозой димедрола, и человек вместо того что бы заснуть начинал носиться как ошалевший по комнате и едва не забегать на потолок. Да, тут наверно так же. Надо бы начать думать где искать документы, в которых черным по белому написано что Кисаме мой опекун, надо бы торопиться, потому что мы можем их не найти, но, честно, сил нет просто ответить на телефон который жужжит в кармане. Так… Телефон? Не торопясь достаю его из кармана, едва ли не по слогам читаю имя человека который звонит, нажимаю на кнопку и медленно подношу трубку к уху. - Да, Мадара-сан, - делаю затяг, и начинаю пытаться пускать изо рта колечки дыма. - Ты что помер что ли!? Почему я не могу до тебя дозвониться уже 20 минут! - Я был у Кисаме, - в трубке рздается тихий выдох и потом Мадара продолжает, - Ну, хорошо что ты к нему сходил. Там все нормально? - Да, нормально… За исключением того что он глазами меня чуть насмерть не засмотрел. - Итачи, ты давай брось такие шутки. Я действительно за тебя волнуюсь! Давай я за тобой приеду? – в этот момент у Дея который сидел рядом началась очередной приступ истерики, и он вскрикнув закусывает руку, - Итачи? Что там такое?? – я же цинично смеясь, словно душевно больной отвечаю, - Это Дей не может понять толи радоваться, то ли плакать от новости, что Кисаме жив. Да и я Мадара-сан, тоже не знаю что делать… Разговор прирывается, слышатся монотонные короткие гудки. Где-то далеко мелькнула мысль что надо бы перенабрать, вдруг сердце прихватило, не Мадара уже давно не маленький мальчик. Замечаю, что Дей вышел из машины, подходит к киоску рядом с остановкой, «дает» в окно несколько купюр и через то же окно ему вылезают две прозрачно-зеленые бутылки. После чего он идет обратно в машину, садится на свое место и протянув мне бутылку, утирая слезы на глазах чокается своей и говорит, - Ну, за возвращение нашего бойца! – от улыбки Дея, с меня словно спадает все оцепенение, я улыбаюсь и кивнув головой, так же чокаюсь своей бутылкой. Через некоторое время мы все же пришли в себя и, набрав номер Мадары и услышав громкое и резкое «Ко мне в офис немедленно!!!», едем к нему. В животе плещется пиво, в голове стоит дым, словно подожги склад на котором хранилась не один десяток тонн шин. Подъехав к офису наша апатия сменилась на дикую безумную, в каком то роде истеричную радость. Пока ждали очередь у очередного киоска, ржали как лошади во весь голос, при этом совершенно не стеснялись в выражениях. Одна из пожилых дам, рассматривая в витрине газетного киоска кросворды, все же сделала нам замечание, - Что за молодеешь пошла! Дети кругом! – и указала рукой на забегаловку быстрого питания из которого выводили детей, которые по видимому там отмечали день рождение своего маленького друга на что Дей фыркнул, и сначала сказал в окно иоска сунув купюры, - Четыре пива… Какое… ну как-кое… Что бы не каковое! – заржал, а потом на всю улицу заорал, - Детей уберите, щас маты будут! – Кучка детей обернулась едва ли не раскрыв рты, по всей видимости они очень хотели вкусить запретный плод в виде нецензурных слов. К слову сказать, Дей научился на пол года материться так, что Хидан едва ли не плакал отсчастья и говорил с гордостью «Блять, ну вылитый я!» Взяв бутылки из окошка, он разворачивается и словно кричит всей улице, - Ебал я всех! У меня друг вернулся! – к слову сказать, я так же себя веду не самым примерным образом, всячески подзадориваю его, поддерживаю. Но в этот момент когда толпа начала на нас шуметь, из двое охранников, которые работают в нашем Центре, вышли покурить и заметив нас (а нас трудно не заметить), подходят, берут нас за шкварник и в прямом смысле слова волокут в сторону главного входа в Центр. После этого мы с Деем становимся едва ли не шелковыми. Еще бы, пусть Мадара-сан и похерил уклад работы Центра который так долго создавал Кисаме, но вот охранники… Охранники остались теми же и их обязанности и правила работы с дебоширами никто не отменял. Эти охранники все были отобраны самим Кисаме. Дело в том что часто бывали случаи когда сцепятся два продюсера, или две большие шишки. Охранники пытаются их разнять, но им начинают угрожать «А ты знаешь что я…», «А ты знаешь, что я могу сделать!?». Ну, и обычные охранники пасовали и разбегались по углам как тараканы. Этим же хрен два попробуй пригрозить. Кисаме заключал с ними специальный договор, который оберегал этих самых охранников от таких угроз, и на все «А ты знаешь что я могу сделать?» они могли спокойно сказать «Да ни хуя ты не сделаешь!» и продолжить свое дело. Конечно, давать такую вольность им было опасно, но Кисаме тогда сказал Мадаре «Я знаю этих людей и ручаюсь за них головой!». Эти охранники не только следили за порядком в здании, но на территории 30 метров от здания. Собственно в этот радиус мы с Деем и попали. Хидан однажды попал к ним. О чем они с ним разговаривали в комнате охраны, но то что он недели две их шугался, а потом еще недели две боялся материться в их присудствии – говорит о многом. - Не могли бы вы довести нас до кабинета Мадары-сана, а то, боюсь, заблудимся, - обращаюсь я к бугаю который волочит меня за шкварник. Дей тихо пискнул, но ржать не стал. Потому что причина не в том, что мы потеряемся, а в том что тихо до кабинета мы не дойдем, а вследствие этого непримено угодим в комнату охранников, куда бы мне не хотелось попадать это точно. И Мадара-сан даже ничего сделать не сможет. - Хорошо, Учиха-сан. Через некоторое время нас заводят в кабинет, и мы с Деем, словно школьные сикушки перед папой, пытаемся дышать в сторону, что бы Мадара-сан не учуял что от нас попахивает спиртным. Мы садимся на диван, во внутренних карманах куртки Дея предательски, стукаясь друг об друга, весело звенят бутылки с пивом. И когда охранники уходят, Мадара-сан, стоящий у окна, подходит к нам и говорит. - Ну, красавцы… Орлы! Орали так буд-то концерт давали на стадионе для 800 тысяч человек! - Мадара-сан… - пытаюсь начать, но он машет рукой, заставляя меня замолчать, и в этот момент я отмечаю, что у него глаза красные. - Так, сейчас поедем домой. Будем искать документы. Потому что я и понятия не имею, куда Кисаме их мог убрать. - Мадара-сан, а откуда… - Мадара затыкает тем же жестом и Дея, - Вам давно должно быть понятно, что я всегда в курсе всех событий! - Ну-ну… То что внук дохрена леты был влюблен в совего опекуна – не в счет… - вырывается из моего рта не произвольно. - Что ты сказал засранец? – хватает за ухо, после чего отпускает и говорит, - Вот поставим Кисаме на ноги… Попрошу на свой день рождения подарок, что бы он выпорол тебя, да так что бы ты боком сидел! – Дей пошленько хихкает за что получает и свою порцию подзатыльников и криков. Глава 2 ПОВ Румико - Румико, давай, отлипай от телевизора, пора уже ехать! - Да, пап! Сейчас закончится! – ерзаю на стуле, потому что сейчас, еще через два аккорда, да, почти вот-вот и… - ПАПА…. – крик отчаяния вырывается из моего горла. Потому что батя просто взял и выключил телевизор. - Встала, и пошла. Нечего на этих извращенцев в телевизоре глаза таращить, - упрямлюсь, и дерзко отвечаю отцу, - Они не извращенцы! Это у них амплуа такое! Да, один Кисаме-сан чего стоит! – да, только при упоминании этого имени, я готова растечься лужицей по всем предметам интерьера, и как положено настоящему фанату, пускать слюни, издавая не человеческие возгласы наслаждения. - Знаю, знаю. Он царь и бог, твой, все что пожелаешь, но только после школы. Мне без разницы, пусть хоть будет твоим эталоном идеального мужчины! – меня тут же бросает в краску, - Папа… - он смеется и выходит из квартиры со словами, - Жду в машине, на сборы пять минут! – захлопывается дверь, и я по полной разрешаю своему лицу покраснеть. Батя мой человек замечательный, но порой его прямолинейность просто из себя выводит, а тут… Он еще и прав оказался. Да, Кисаме-сан, для меня был эталоном мужчины. Когда я узнала что он разбился на мотоцикле, я несколько дней не ходила в школу, ощущение было что часть меня забрали. Когда отец узнал о моих прогулах, не кричал на меня, что очень не похоже на родителя, он просто изъял у меня все диски, забрал модем, шнур питания от компа и унес к себе на работу. После чего вынес мне приговор 30 суток общественных работ. Там же на работе договорился, я прибегала туда после школы, мне торжественно вручали тряпки, веники и прочие инструменты для наведения чистоты и… работала. Работала на совесть, что бы получить обратно хотя бы диски с любимой музыкой. Выхожу из квартиры закрываю ее на ключ и, прыгая через ступеньку, спускаюсь в низ, и, выбежав из подъезда буквально в 3-4 прыжка оказываюсь около батиной машины. - давай, а то опоздаем! – сажусь на переднее сидение и, пристегнув ремень, готовлюсь к дикой поездке, - Едем! – отлично, когда твой отец полицейский, куда-либо опоздать.… Это надо очень постараться! Как я и ожидала, он включает сирену, и машина срывается с места. **** Добираемся за места буквально за семь минут, батя меня не особо деликатно выпроваживает из машины, выкидывает мне ранец, и со словами «не хватало мне опоздать на планерку», так же врубает сирены и улетает за линию горизонта, плевав на ограничители скорости которые стоят вдоль дороги. Я же. Подобрав свой портфель – иду на каторгу. Всеми фибрами души ненавижу эту школу. Я люблю учиться, получать знания, когда-то была книжным червем, причем очень хорошим, который не жрал, все, что на глаза попадется, а к выбору своего рациона подходил очень и очень избирательно! У меня мама была библиотекарем. Батя говорил, что в детстве меня почему-то было тяжело в садик устроить, и поэтому мама меня на работу к себе брала. По его словам я научилась говорить в 1,5 года, а книги читала уже в 2,5. Вот меня мама возьмет с собой на работу, книжек даст, и я сижу себе в уголочке читаю, или помогаю подклеивать растрепанные корешки. В моей первой школе были очень хорошие преподаватели, они поощряли мою тягу к знаниям, а когда я перешла сюда.… Тут просто, реальное быдло! По-другому просто ни назвать, ни описать! Если расскажешь о чем-то чего нет в учебнике – сразу клеймо ставят «зазнайка», ну и прочие. Сначала обижалась на них, а потом просто забила. Да и ребята, под стать учителям. Ех, просила же я папаньку, не переводи меня в другую школу, нет – перевел! Побоялся отпускать меня одну ездить в другой район города, а сам, сам на работе порой сутками торчит. Боится меня потерять, как и мать. Ну, да ладно, все эти сопли слюни. Захожу в класс, занимаю свою любимую парту, конечно же, она последняя и, конечно же, она у окна, достаю вместо учебника по физике, свой телефон, в который только вчера залила 4 главы «Саги о Форсайтах», вот их я и буду сегодня на уроках читать! Но нет, около моей парты собираются девки, и одна из них рассадила свою жирную задницу на моей парте начала рассказывать о своем похождении на концерт. Пытаюсь припомнить физиономию певца, которая должна соответствовать названной фамилии и имени, но всплывает рожа не мужика, а бабы. К горлу подкатывает комочек моего вспехе съеденного и почти переваренного завтрака. То существо, от которого восторженно визжали девки в сравнение не шли с… с… Итачи из «Акацки». По правде говоря, я люблю «Акацки», всю группу, но именно Учиха. Мне кажется каким-то блядоватым. Не в волосах дело, не в женственности – просто он мне не нравится. Да. Порой посмотришь классный парень, но Кисаме все равно в миллионы раз круче! Хотя… Может, я Учиху невзлюбила, потому что он, как бы… «Жена» Кисаме? Все может быть, но все равно я его не перевариваю! - Ааа… Вы про эту девочку? – вмешиваюсь я, - Так все в нете уже не на один раз обсосали, то что у него фонограмма на концерте заела! - Да много ли ты понимаешь! Он вчера поцеловал меня на раздаче автографов, - говорит девушка, сидящая на моей парте, - Ну-ну… - киваю на ее 54 размер бедер при росте полтора метра в прыжке, и продолжаю – Видать лучше тебя девушки просто побоялись к нему подходить! Сейчас еще мыться наверно не будешь, уйди, от тебя уже попахивать начинает! Моя одноклассница пыхтит, краснеет от злости, но уходит ничего не ответив, вместе с ней удаляются и ее прихвостни. Еще бы, она помнит, как один раз я ей шею намылила,… Получилось как, в класс к нам перевелся парень, который ей приглянулся, но которому приглянулась я из-за схожести наших интересов – группа «Акацуки», ну и на следующий день, я принесла ему диск с концерта. Но диск не успела передать, это хуйло вырвало диск у меня из руки и сломало его. Стоит ли говорить, что после этого ее едва ли не всем классом увели в мед кабинет, а меня едва ли не на плече в кабинет директора уносил классный руководитель? Ну, вот так и живу, отца через день в школу вызывают, он меня наказывает, кричит порой. Тяжело ему со мной, но ничего я поделать не могу. Для него глупо, что я за какую-то рок группу готова глотку перегрызть, а она наоборот, помогла мне! Когда матери не стала, в тот день, я натянула наушники и слушала до одури песню Plastic. Полегчало. Полегчало, на столько, что уснула на сухой подушке. Вот после этого я еще больше влюбилась в эту группу. Голос Кисаме, надрывный, жесткий, заставлял не распускать слюни и сопли, а наоборот собраться и идти на пролом всему, всем проблемам, что есть впереди, а он, словно будет рядом. Порой складывалось ощущение, что он кричал вместо меня, плакал, переживал. Вот наверно за эту искренность я полюбила его. Каждый раз, когда мне было хреново, я врубала песни в его исполнении на всю катушку и становилось легче. Я мечтала попасть на его концерт, что бы взять его за руку, и как можно искренне сказать «Спасибо!», и я уверенна на все сто процентов, что он поймет весь смысл, вложенный в эти слова. Поймет… Понял бы. Я очень переживала, когда его не стало, но у меня есть его песни, осталось то, что просто слушать его голос. *** Уроки закончились, моего отца снова вызвали в школу, потому что у меня нет аттестации по физике в этой четверти. Мне даже двойку не могут поставить, потому что либо я не выходила к доске, либо не была на контрольной, либо не сдавала лабораторную. Сейчас он меня снова как-нибудь накажет. Порой мне кажется, что лучше бы накричал – мне легче стало. Мы заходим домой, заходим в мою комнату, я сажусь на стул у компьютерного стола, а он на кровать и без лишних разговоров начинает. - Мне сказали, что мы с тобой должны подружиться. Я должен знать, чем ты увлекаешься, и все остальное в этом роде. Румико, да, возможно с матерью тебе было бы проще, но ты меня пойми, я не хочу, что бы из тебя выросло непонять что! - Пап, да не вырастет из меня ничего дурного! – я вижу, что он на самом деле переживает, очень тяжело воспитывать меня одному. Он ищет глазами стул, и, найдя его, перекладывает вещи на кровать и подсей ближе спрашивает, - Мне вот интересно, чем они тебе эти Акацки нравятся? Расскажи мне о них, может, и я их фаном скоро стану, - говорит он, улыбаясь и я вижу, как шрамы на лице от ожогов, превращаются словно в тонкую сеточку покрывая всю правую сторону лица. - Ну, хорошо! Ты только сразу не фыркай и не плюйся, дослушай все до конца! - Хорошо-хорошо! – говорит он и продолжает, - Ты пока комп включай, готовь все что надо для рассказа, а я чай с печеньем принесу! - Сладкое на голодный желудок вредно! – говорю я на манер матери, на что отец целует в лоб и говорит, глядя в глаза и слегка щелкнув пальцем по носу, - Иногда, можно себе устроить небольшой праздник! Спустя некоторое время, когда я включила комп, подготовила фото к просмотру и подобрала тексты песен, а отец принес все необходимое к чаепитию – начинаю рассказ. О самой группе говорю мало, о продюсере еще меньше, все мое внимание уделено Кисаме. Видно что отец старается меня внимательно слушать, на фото почти не смотрит, но все лишь до одного момента пока он не слышит его фамилию. - Как-как ты сказала? Хошикаге? - Ну, да… - отец как-то странно оживился, и говорит, а у тебя есть фотографии его где на нем грима нет, причиндалов в виде линз? - Ну, есть парочка… Его в нормальном виде очень редко могут «отловить». Показываю отцу фото Кисаме в человеческом обличии, после чего отец просто требует с меня биографию, после чего нагло… Нагло, грубо выпроваживает меня от компьютера, дает денег и говорит, - Ты там их какой-то диск хотела купить? Иди покупай, за это я арендую твой комп часа на два – три. Договорились? Смотрю на деньги которые мне всучили, потом на отца, снова на деньги… - Ну, хорошо. Позволяю себя выпровадить из комнаты, после чего за мной закрывается дверь, и я слышу, как пальцы начали цокать по клавиатуре. Отец знал его когда-то? Да, было бы круто, если бы они были знакомыми… Я бы могла исполнить свою мечту, но, одно «но» мешает. Кисаме пол года как умер, об этом отцу я не успела рассказать. ЕНД ПОВ Румико *** ПОВ Итачи Мадара отвез нас с Деем домой, и мы начали активнее поиски документов. Документы об усыновлении, как выяснилось. Тогда, много лет назад, Мадара сказал, что Кисаме всего лишь мой опекун, но как выяснилось – нет, по документам он мой приемный отец. Документы на опекунство выдаются только по достижении ребенком 16ти лет, а та тот момент мне было всего 15. Самое ужасное, что Кисаме мне этого не сказал. Как хорошо что в прессе это все ни где не всплыло! Иначе Кисаме бы житья не было, из-за одного опекунства что устроили, а тут… - Так, надо искать какой-то сейф, скорее всего он либо в стену вмотрирован, - говорит Мадара и начинает едва ли не сдирать картины с стен. - Мадара-сан, нет. В доме их точно нет! – говорю я, что бы он перестал расшвыривать предметы интерьера, это как минимум невоспитанно, а как максимум, он Лаки доводит до истерики, потому что только Лаки может устраивать бедлам в доме. - Где же тогда их искать? – Действовать надо быстро. Мы с Мадарой на грани истерики, а Дей спокойно садится на диван и прикрыв глаза затихает. - Ты чего расселся? Ищи давай! – на это Дей отвечает с несвойственным ему спокойным и уравновешенным голосом. - Как бы ни смешно это звучало, но, если хочешь найти что-то что спрятал Кисаме, надо думать как он. - И где же он мог сейф спрятать? – спрашиваем его в голос, - В гараже. Все же обычно важные документы прячут за семью замками в кабинетах, а он наверно убрал документы в обычную коробочку, и утащил ее в гараж. Да, скорее всего. С места, пулей, со всех ног несемся в гараж заставляя бедного Лаки в размышлениях, на подобии «И чего мужики так переполошились?» Сидим в гараже уже полтора часа, уставшие, без сил, мы перетрясли ни одну коробку, но ничего там кроме инструментов, старых физических приборов, схем, плат не было. - Ну, подумал как Кисаме? Сиди и думай, а мы с Итачи все же пойдем в кабинет искать! Мадара встает со старого колеса, которое Кисаме до аварии не успел выкинуть и пошатнувшись падает, задевая стеллаж, и тот скрипнув слегка проваливается в низ. Мадара который все же сумел удержать равновесие, решает посмотреть, от чего жде прогнулся пол. Подойдя, вижу, что под стеллажом, пол не такой как по всему гаражу. - Надо двигать, - выполняю сказанные слова в действия, и через несколько секунд вижу, что участок пола заколочен ДВП, и ножка стеллажа, который случайно толкнул Мадара, проделал в этом ненадежном строительном материале отверстие. Мадара не растерялся, взял выдергу, которая так удачно оказалась под рукой, убрал препятствия в виде 4х небольших гвоздей, и откинув ДВП в сторону, видит на «дне» самодельного погреба, простую, большую коробку из под зимних сапог. - Вот об этом я и говорил, - произносит Дейдара, - Только давайте разбирать ее будем не здесь. В гостиной мы распотрошили эту коробку, и начали разбирать документы. - Надо же, - воскликнул Мадара глядя на какую то бумажку, - Из-за нее, в свое время переворошили все мои дома, дом Кисаме, банковскую ячейку едва не грабанули! А она лежала здесь! Ну, Кисаме… Мы с Дейдарой пропустили все мимо, и продолжили ковыряться в бумагах. В моей кучке, я увидел оригиналы тех самых фотографий, что видел у Кисаме на дневнике, только это оригинал. Они были обклеены специальной пленкой, что бы не повредились, так же среди всего прочего я нашел его сокровище. Найдя бы это раньше, я может не придал бы этому значения, это был результат УЗИ Арин, на котором было видно непонятное размазанное пятнышко, и это пятнышко было сыном Кисаме, слезы подступают к глазам, но у меня все же получается удержать их. - Нашел! Едем! – Кричит Дейдара, а в его руке красуется бело-голубой лист в файле. *** В больницу нас везет Дейдара, он более менее спокоен из нас всех присутствующих. Мадара – словно последний «синяк», которого дразнят бутылкой, то трясется то матерится, я не лучше. Хотя нет, может чуточку получше, я не высовываюсь из окна и не ору на водителей которые не правильно перестроились в другой ряд. Подъехав к больнице со всех ног несусь к кабинету главврача, едва ли не выбивая дверь забегаю к нему и положив на стол документы заявляю, - Я хочу забрать его! – он смотрит на бумажку, потом на меня, и говорит, - Сегодня это уже не возможно, - ухмыляется. Бабла решил, сучара, содрать! Да подавись! Вытаскиваю из кармана кошелек, вытряхаю всю наличность что там есть и говорю, - Этого хватит? – успокойся, успокойся, говорю сам себе, эту шваль мы еще загнем раком. Просто сначала надо забрать отсюда Кисаме. - Да, вполне! – он берет трубку телефона, набирает номер и говорит, - Машина для перевозки готова? Аа… и пациета уже погрузили? Ну хорошо… - обращается ко мне, - ВЫ на машине? Номер ее скажите и опишите. - Черный Майбах HDR354, - врач проговаривает все то же самое в трубку и добавляет, что бы спец машина ехала за нами. Он кладет трубку, начинает дописывать какую-то бумагу, после чего отдает документы мне и говорит, - Так он еще и Ваш отчим… - взгляд осуждающий. Молчал бы сука в тряпочку… Деньги берет… да не ужели я бы сам ему не дал? Больше бы дал, в благодарность за то что он не спустил все на тормоза. - Не вам судить. Жизнь и вас когда-нибудь сральником к верху поставит, да так что, может, и разогнуться не сможете, - ухожу громко хлопнув дверью. Всю дорогу мою голову раздирают мысли, «Как… Как жить дальше?». Я не совсем уверен что поступаю правильно, ведь с медицинской точки зрения, было бы намного более правильным что бы Кисаме остался в больнице, ведь там, профессиональный уход, там нормальные врачи! А я? Господи… Я просто не знаю что мне делать! - Все отлично! Если что я помогу, - говорит Дейдара словно прочитав мои мысли. - Спасибо. Мы уже подъезжаем к нашему дому, Майбах загоняем прямо в гараж, а скорая, заежая на газон, разворачивается и задним ходом, останавливается едва ли не у самых дверей так, что бы, когда будем выносить Кисаме, его не пришлось трясти на ступеньках. И на этом спасибо. Открываем входную дверь в дом, открывают двери и у машины скорой помощи, выдвигают пантус, и осторожно Кисаме спускают по нему. Когда он оказывается на пороге дома, я едва ли не вырываю его из рук медиков и завожу его в дом, позволяя Мадаре и Дею уладить все дела с водителями скорой. Они явно не за «спасибо» работают, а глав врач с ними явно делиться не будет. Прикрываю за собой дверь, и повернувшись вижу, как Лаки выглядывает из-за угла. Принюхивается, сначала щетинится и шипит, но подойдя ближе, пискнув в один прыжок оказывается на коленях у Кисаме. Трется мордочкой об его тощие руки, принюхивается, снова трется, смотрит в глаза Кисаме с немым вопросом «Можешь погладишь меня? Я же так соскучился.» Кисаме понимает о чем тот думает, но ни ответить ни погладить своего «сыночка» не может. Физически не может. Присаживаюсь рядом на одно колено, беру руку Кисаме в свою, и ей глажу хорёчка, говоря, - Папка старший, пока не может. Лаки, не приставай к нему, - все понял без слов. Свернулся на коленках клубочком, а когтистые лапки вцепились в ткань больничной рубахи – не хочет он больше терять своего второго хозяина. Кисаме прикрывает глаза, а я вижу, как из глаза, стремительно быстро прокатилась слеза, не заметно, но что выдало его – слеза застряла в щетине на подбородке, и присматриваться не надо, ее видно, потому что она поблескивает от горящей в коридоре электрической лампы. Обнимаю Кисаме, целую его в висок, и говорю, - Я люблю тебя. У нас все будет хорошо, - Страшно. Взгляд, как тогда в больнице снова становится стеклянным и абсолютно непроницаемым, а еще больше от того, что в свои слова я сам не особо-то верю. ПОВ Асаи Асаи Саито. Справадив Румико основательно оккупирую ее компьютер. Введя в поисковик Хошикаге Кисаме мне сразу выпадает информация об этом солисте группы «Акацуки». Сразу что бы понять тот ли этот Кисаме о котором я думаю захожу на сайт что бы посмотреть на его дату рождения и увидев ее меня бросает в пот - Не может этого быть! – шепчу я и прикрываю от удивления рот, - Такого совпадения просто не может быть! Начинаю рыться с еще большим энтузиазмом, на глаза попадаются различные концертные фотографии, и что бы не сидеть в тишине, включаю первый попавшийся трек этой группы «Plactic». Голос похож очень, но с возрастом он вполне мог поменяться, да и не особо я уже помню его голос в детстве. Читая о нем информацию все больше и больше начинаю утверждаться с мыслю - Я нашел тебя! Я все же нашел! – почти прыгаю на стуле, что грозит его последующей поломкой и как следствие покупкой нового стула дочурке. Однако вся моя эйфория пропадает после того как на глаза попадается другая дата – дата смерти. 7 месяцев назад… Чуть-чуть не успел! Нахожу более менее фотографию где он без грима, где лицо не выражает столь сильных эмоций которые могли бы изменить основные антропологические черты которые с возрастом не меняются: расстояние между глазами, линия роста волос, форма ушей. - Я нашел тебя, Братишка, но кажется уже слишком поздно… Не могу сказать насколько я опечален сей новостью, так как уже долгое время я считал его умершим. Мне было 5 когда он ушел и больше не вернулся домой, отец тогда сказал только одно «Выблядка забрали в полицию, а я палец о палец не ударю да него». Оно и понятно, когда отец узнал что Кисаме ему не родной – он начал спиваться. А раньше в нас обоих он души не чаял! Мать продолжала водить в дом разных мужчин уже не прося меня пойти погулять, дабы удовлетворить свои сексуальные потребности. Все как то шло своим чередом, а однажды я лег поспать и, когда проснулся, оказался в больнице. Там мне сказали, что произошел пожар все умерли, а я чудом выжил. Я не особо тогда расстроился из-за смерти родителей. Сейчас я понимаю, с чем это связано. Дети до 8-9 лет не осознают понятия смерти и достаточно легко переносят утрату близких, а на тот момент я пережил столько побоев как со стороны отца, матери и ее хахалей наркоманов которым я мешался даже обычным присутствием. Поэтому мне было не особо грустно. Помню только страх, так как боялся, что же будет дальше, как жить, где жить. Но это решилось достаточно быстро. Как только пришло время выписываться меня решила усыновить семья того пожарного который спас меня. И с этого дня моя жизнь стала лучше с каждым днем. Мой новоиспеченный отец очень хороший человек строгий, но справедливый, а мать медсестра – добрая и заботливая. Когда я уже подрос – понял, почему меня усыновили, эта прекрасная пара просто не могла иметь детей. Когда я уже освоился, я завел разговор о Кисаме, рассказывал о том что был у меня брат, куда-то он пропал и, самое что интересное, они стали искать его! Они старались, они готовы были найти и усыновить и его! Вот так в жизни бывает, у различных блядей есть возможность родить, но нет мозгов, что бы нормально воспитать. А другие, хотят, могут воспитать, но не могут потому что по иронии судьбы оба бесплодны. Случилась эта несправедливость потому что их родители были жителями города Хиросима. Они после ядерного взрыва получили малое количество радиации и на их здоровье это повлияло тем что они умерли в старости от онкологии причиной, которой послужила радиация, а для следующего поколения все оказалось куда хуже – оба моих приемных родителя оказались бесплодными. Вот как-то так…
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.