Приятный вечер

Едва слышно открываются двери, тихо шелестит ткань кимоно, и на пол рядом с низким столиком тихо опускается поднос с чайными принадлежностями. Перед подносом аккуратно присаживается прекрасная молодая женщина и кладет руки на колени. На подносе чайник, настой из смеси ароматных трав и цветов, одна чашка для чая и тарелочка со сладостями. Чашка — для него, сладости — для неё. Тягу к вкусностям, которая у нее еще с раннего детства, она не может преодолеть со дня их свадьбы. Хозяин кабинета, работающий за столом, ещё до движения дверей знает, кто хочет войти. Он никак не мешает этому, ведь разрешение тревожить его во время работы распространяется только на эту красавицу, его супругу. Но сейчас он не рад её присутствию, потому что не хочет переваливать на ее плечи всю тяжесть сегодняшнего дня. Поэтому он сосредоточенно продолжает писать, стараясь не выдавать своего напряжения и усталости. У него это отлично получается, только спина, пожалуй, слишком прямая, губы сжаты сильнее, чем обычно, и морщинка между бровей чуть глубже. Посторонний наблюдатель наверняка и не заметил бы разницы, но для взора любящей женщины, севшей рядом, всё открыто. От такого взора ничего не утаишь. Она наблюдает за мужем, а в её ласковом задумчивом взгляде заметно беспокойство. Очень редко ей приходится злоупотреблять своей привилегией входить к нему в любое время, но сегодня, видимо, тот самый случай. То, как упорно Мадара не замечает того, что она в его кабинете, объясняет ей лучше всяких слов: собрание старейшин прошло для него весьма напряженно. Из разговоров слуг она поняла, что ее супруг в очередной раз остановил какую-то интригу, связанную с распределением власти, и, видимо, теперь опасается последствий. Совершенно точно он не захочет говорить с ней об этом. Всегда нежный, внимательный муж тщательно старается защитить её от ненужной информации и излишних волнений. Мито вздыхает — Мадара никак не может понять, что ей тяжело видеть его таким. Прошло уже больше двух лет со дня их свадьбы, а он так и не привык рассказывать ей обо всем, делиться тем, что тревожит его. Хотя сам в своё время приложил огромные усилия к тому, чтобы Мито доверяла ему и не боялась делиться своими переживаниями. Её взгляд продолжает следить за четкими, уверенными движениями мужественных рук, а мысли уносят ее в тот день, когда она первый раз попала в этот кабинет. * * * На следующий вечер после того, как Мадара привел Мито в поместье, она заблудилась во множестве коридоров и комнат. Отчаявшись, она открыла первые попавшиеся двери, за которыми горел свет. И увидела работающего за столом самого хозяина дома. Не успев извиниться, она услышала спокойный, но ледяной голос: — Я отдал приказ не беспокоить меня. Вздрогнув и прошептав «простите, Учиха-сама», Мито быстро вышла и закрыла двери. — Подожди. Я не думал, что это ты. Заходи, — раздался из-за закрытой двери все тот же голос. Ей показалось, или он действительно он чуть потеплел и смягчился? Мито никак не могла привыкнуть к тому, как быстро Мадара мог перейти от равнодушной холодности к вниманию и ласковой заботливости. Войдя и прикрыв за собой дверь, она села на пол неподалеку от порога. Мадара обернулся: — Нет, не там. Сядь, пожалуйста, рядом. Ты искала меня? На сей раз в низких бархатных интонациях не было и намека на холод, а в черных глазах была видна лишь мягкость. И все же это не помешало Мито заметить усталость и тщательно скрываемую печаль. — Да, Учиха-сама. Нет, Учиха-сама, просто я заблудилась. Она поспешила выполнить его просьбу, опускаясь рядом и удивляясь про себя тому, что этот совсем незнакомый человек понятен ей. Казалось, она могла даже понять и прочесть каждое движение его сердца и души. — Прошу тебя, зови меня по имени. — В этот раз печаль в его голосе была уже ничем не прикрыта, и Мито вдруг не просто поняла, а ясно почувствовала, как трудно приходится этому гордому, красивому и богатому, но, как она успела заметить, одинокому человеку. — Да… Мадара — сама. — прошептала Мито и тут же почувствовала, как он взял её за руку и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Эта ласка заставила её сердце замереть, а в душе поднялось желание ответить, провести рукой по его голове, по его волосам, но она боялась даже пошевелиться, смущаясь и краснея. Как от неопределенности своего положения, так и от осознания того, что она находится в полной власти этого человека. Это не было внезапно, оно висело в воздухе, но молодая женщина вздрогнула, когда он ласково притянул её к себе… и уткнулся лбом ей в плечо. Мито дрогнула, но услышав его слова, мягко улыбнулась: — Совсем немного… можно? — чуть слышно произнёс он. Она почувствовала, как в ее душе зародилась искренняя любовь к этому человеку, Мадаре Учихе. Её сердце рванулось навстречу к нему так резко, что в груди стало больно, а в глазах появились слезы. Стало неважным всё, кроме этого мальчика, скрывающегося в невозмутимом, неприступном мужчине. С самой первой их встречи, когда прошел первый страх и удивление от его красоты, Мито хотелось только одного: обнять и обогреть этого внешне холодного главу великого клана, который оказался внутри таким уязвимым. И сейчас она сделала то, чего так сильно хотело её сердце: легко, почти невесомо провела ладонью по его колючим волосам. Мадара будто очнулся от этого прикосновения, взял её за руки, сложил их вместе в своей ладони, снова прикоснулся губами, потом поднял голову и улыбнулся: — Пора спать, Мито. Я провожу тебя. — Хорошо, Учи…— Она натолкнулась на умоляющий взгляд. Кто поверит, что он может и так смотреть? — …Мадара — сама. — Мито улыбнулась, выдержав неожиданно вспыхнувший огонек в его глазах, и испытывая одновременно облегчение и разочарование от того, что приходится уходить. С того самого вечера, когда их глаза встретились, в них появлялось выражение понимания и легкой улыбки, создающее какой-то общий секрет. Только потом, много позже, Мито узнала, что в тот самый день Мадара выдержал целую битву с членами своего клана и практически подавил восстание после того, как объявил, что собирается жениться на ней. * * * Очнувшись от воспоминаний и снова поглядев на продолжающего писать мужа, Мито встает и встает позади Мадары. Теперь она знает, что делать. Ласково проведя по волосам, слегка перебирая их, она аккуратно начинает массировать ему голову. При первых её движениях кисть в руке Мадары замирает, потом чуть вздрагивает и спустя несколько секунд ложится на стол. Поколебавшись несколько мгновений, он закрывает глаза и слегка откидывается назад, запрокидывая голову. Улыбнувшись, Мито заканчивает с волосами, обнимает мужа за плечи, целует его в висок и, прижавшись щекой к его щеке, интересуется: — Чаю? Учиха молчит, всё ещё не открывая глаз, потом вздыхает. Мито присаживается сбоку, обнимает руками за талию, голова опускается на его плечо: — Пожалуйста… Мадара — сама. Тишина. Мито начинает сердиться. — Ну, пожалуйста! Мадара — сама! — М? Просто Мадара. Теперь уже молчит Мито, собираясь с силами сказать то, что произносится лишь в сокровенные минуты. А потом шепчет: -Мадара… Он приоткрывает глаза, чтобы увидеть ее покрасневшие щеки и, улыбнувшись, вновь закрывает глаза. — Хорошо, убедила… Но Мито не отпускает его, наоборот, обнимает крепче и улыбается. Они сидят так несколько минут, слушая тишину и биение собственных сердец, пока Мадара не спрашивает: — А где же чай? — Ах, да… Мито быстро встает и точными, плавными движениями передвигает на подносе посуду. Он с едва заметной улыбкой смотрит, как Мито наливает чай, и чувствует, как всё легче становится груз ответственности на плечах, а из сердца уходит тревога. Мито подает чашку ему в руки, и Мадара невольно морщится, отпив почти холодный напиток. — Ох, прости, я сейчас принесу кипяток! — Мито снова встает и замирает, ощутив на запястье захват его сильных пальцев. — Не надо… Побудь со мной… Мадара тянет её вниз, сажая себе на колени. Выражение его глаз в этот момент сложно понять, но она чувствует, что работа и дела клана уже не владеют его вниманием. Мито поворачивает к себе его лицо ладонью, нежно целует в красиво очерченные губы, потом устраивается поудобнее, кладёт голову ему на грудь и начинает тихонько напевать какую-то мелодию. — Хочешь, чтобы я уснул? — В интонациях его голоса слышно веселье. — Ничего не выйдет… Он мягко поднимает за подбородок её лицо и целует, всё сильнее прижимая к себе. Спокойный вечер плавно переходит в манящую и таинственную ночь.