Искусный палач способен резать без ножа.

┼ «With a prayer in the air I will leave it there...» ┼

      Я вхожу в тёмную полуподвального типа комнату с голыми стенами и вентиляцией под самым потолком, вкатывая передвижной стол, примерно такой, на каком в больницах мед.сёстры развозят лекарства по палатам, этот, он накрыт плотной чёрной тканью, крепежи, держащие колёсики неприятно поскрипывают при движении. Дверь за мной захлопывается, и, поднимая глаза, я вижу лицо Аластора. Демон измучен разозлёнными ангелами, но это не мешает ему ухмыляться при взгляде на меня. Он запевает песню с романтическим текстом («Райское, райское блаженство, сердце бьётся — бьётся, как щегол в руке, счастье здесь и все тревоги вдалеке, когда в танце мы с тобой щека к щеке»), и поёт её до тех пор, пока я не останавливаюсь, разворачивая стол, и не снимаю ткань, предоставляя его взору арсенал из канистры со святой водой, железных фляг, наполненных солью, чаши, кривого ведьминого ножа, каким можно убить обычного черноглазого с одного удара, а такого, как мой певучий клиент, достаточно ранить лишь задев жизненно важный орган, и который он ласково называет «запропастившийся тесачок», других разнообразных лезвий, резцов, предназначенных на аперитив, и прочего, в этот момент белоглазый начинает откровенно смеяться. Я не смотрю на него, спокойно перебирая орудия и мысленно решая, что же первым пойдёт в ход. — О-х, прости. — Говорит Аластор. Я отхожу от стола и приближаюсь к нему. — Такая эмоциональная ситуация для тебя. — Продолжает демон. — Испытание твоих чувств. Потешаться над этим нельзя. Вздёрнув подбородок, я смотрю ему прямо в глаза с ненавистью. — Они спятили, прислали тебя пытать меня. — У тебя всего один шанс. Один. Скажи: кто убивает ангелов? Мне нужно имя. — Думаешь, при виде твоих игрушек у меня кишки на изнанку вывернутся? — Они у тебя так или иначе вывернутся, но мне бы не хотелось пачкать ботинки. Отвечай на вопрос. — А то на куски меня порвёшь? Я же вижу, тебе не хочется. Может быть, ты испугалась? — Я же здесь. — Не целиком. Вторая половина осталась в пекле. Интересно, сумеем ли мы соединить обе половины. — Тебя ждёт разочарование. — Прицокнув, я иду к инструментам. — Пока ты меня ни разу не разочаровала. Ну же, ты, должно быть, хочешь мне отомстить за все свои муки... Стоя у стола, я сосредотачиваю взгляд на арсенале, стараясь не обращать внимания на слова демона. — Нет? — Не получая реакции, удивлённо спрашивает Аластор. — А за те страдания, что претерпел твой папаша?       Следующие несколько часов уходят на пытки. Но даже сплёвывая кровавую слюну вперемешку с ошмётками внутренностей и не растворившейся солью, мужчина-демон кривит рот в улыбке. — С Джоном я потерпел фиаско. Но не с тобой. Сломаться через тридцать лет... не того от тебя ждал твой отец. Ты не из теста, из которого лепят героев. — Он скалит окровавленные зубы, усмехаясь снова и снова. — Грустно, очень грустно. Полное убожество. Нож отправляется в живот Аластора. — Я высек из тебя новое существо, Дина. И обратного пути нет. — Может, ты прав. Но теперь мой черёд высекать. — Я проворачиваю лезвие, идёт туго, и белоглазый демон, корчась от боли, что доставляет мне немыслимое удовольствие, наконец, замолкает, постепенно теряя сознание. Однако я не позволяю ему уйти в невольный сон, охватывая пальцами его нижнюю челюсть и заставляя вернуть взгляд на меня. Скулы "играют", а губы дёргаются от переполняющего меня гнева. Я чувствую, как напряжение прокатывает от локтя в кисть. — Не вздумай задремать, у нас впереди увлекательнейшая ночь. — Я с трудом натягиваю улыбку, выказывая превосходство над демоном.       Я отхожу к столу, наполнить чашу святой водой для очередного омовения белоглазого демона. — Знаешь, когда ты сказала «Записывай меня», когда впервые взяла в руки моё лезвие и вонзила его в ту визгливую сучку, была снята первая печать. — Раздаётся справа от меня его голос приправленный хрипотцой. Я оставляю задуманное и возвращаюсь к Аластору. — Ты лжёшь. — Ибо сказано, что первая печать будет снята, когда праведник прольёт кровь в Аду. Когда он не устоит, не устоит и печать. Недоверчивая усмешка слетает с моих губ, я удаляюсь к столу, чтобы закончить начатое. — Когда придёт Апокалипсис и сожжёт Землю дотла — это будет благодаря тебе, Винчестер. Внимая речи демона, я ставлю чашу и откупоренную канистру, поворачиваюсь к нему спиной и шагаю в обратную от него сторону, обходя стол. Пелена слёз едва не проступает на глазах, еле сдерживаясь, я смыкаю веки и делаю глубокий вдох через ноздри. — Верь мне, и я не стану лгать здесь, ибо это вопрос истинной веры. Я открываю глаза, смотрю перед собой, на дверь. Как бы мне хотелось сейчас сбежать отсюда. Пытать тебя пытавшего — высшая степень пытки, а не сладкая месть. — Нет, думаю ты не лжёшь. Но если демоны победят, ты этого уже не увидишь. — Я резко разворачиваюсь, сжимая в кулаке рукоятку ножа удобно для ранения, но едва собираюсь ступить шаг, оказываюсь лицом к лицу с Аластором. — Надо бы цепи делать немного покрепче. - Проговаривает он. Его тяжёлый кулак незамедлительно следует за словами.       Удар. Ещё удар. Их не сосчитать. Картинка перед глазами обретает форму только тогда, когда демон берёт меня за горло и поднимает над полом. Спиной я ощущаю железную звезду пентаграммы, к которой он был прикован. Большой палец белоглазого упирается мне в сонную артерию. — Тебе ещё учиться, и учиться долго, малыш. Встретимся в классе, в понедельник утром. - Звучит в ушах его хриплый голос. — К-а... — хочу позвать я, но речь обрывается, я не могу произнести короткое «Кас». — Ангела-хранителя ждёшь? — Смеётся мужчина-демон. — Молитвы не помогут. Никто не придёт тебе на помощь. Ты строила всё это время героиню из себя, все привыкли. Думают, справишься сама. Палец Аластора сильнее вжимается мне в кожу. Из гортани вырывается нечто, отдалённо напоминающее возглас. — А если серьёзно, ты же знаешь, что всем плевать на тебя. — Он пожимает плечом свободной руки, чуть-чуть ослабляя хватку, чтобы не убить меня мгновенно. Я урываю большой глоток воздуха, не в силах больше смотреть на белоглазого демона, гляжу в потолок. Тусклые лампы обращают свет вниз позади нас, не ослепляют меня нисколько, а в безумных зрачках демона горят страшными огоньками. — Родители, Сэм, Кас..... — Задумчиво перебирает Аластор. — Первые больше любили Сэмми, отец возлагал на тебя пустые надежды. Сэм с Руби, таков выбор. Остаётся Кастиил... Путешествие в пучину Ада — всего-то развлечение, а ты — сувенир. Ангелов волнуют ангельские дела, сохранность сосудов предназначенных для архангелов. У всех у них всегда будет кто-то лучше тебя, кто-то важнее, нужнее. Незаменимый человек, а не мелкая сошка, играющая в бравого солдата.