Поймай меня, если сможешь

Слэш
G
Завершён
3
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
18 страниц, 1 часть
Метки:
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
3 Нравится 0 Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
- Нет, это был не я. Руперт Кингмэн, капитан-лейтенант в отставке, командир быстроходного космического крейсера «Дорадус», спокойно и предельно вежливо встал из-за стола и направился в оружейную комнату, сумбурно мотивировав своё отлучение желанием пристрелить ещё с пару десятков белок, и оставил в смятении по крайней мере одного своего гостя. По мнению самого Кингмэна, чересчур назойливого гостя, спрашивающего очень назойливые вопросы. Кингмэн был хорошо воспитан, поэтому виду, что вопрос этого человека об истинной личности прототипа из истории его задел, или что этот глупый человек был глуп по сути своей, не подал. Кингмэн долго выбирал оружие. Задавался риторическим вопросом, мол, зачем тратить лазерные заряды на грызунов? Примитивное, раритетное оружие конца первого человеческого тысячелетия – вот достойный противник такой же примитивной твари. Где-то тут пылился помповый пистолет-дробовик. Рядом с ним двуствольное охотничье ружьё, которое, как Кингмэн думал до сих пор, было не более чем древним макетом древней ушедшей цивилизации предков. Может быть, сегодня настал тот день, когда можно было проверить его работоспособность? Хотя… Хотя мужчина и закрыл за собой дверь, было слышно… Точнее, он всеми нервами и самими костями своими чувствовал, как их ему только что начали с особой тщательностью перемывать. Он усмехнулся, недобро и угрюмо. На стене висело донельзя простое орудие. Кингмэн разглядывал его с минуту и раздумывал над тем, что человечишку-журналиста (несложно было догадаться о принадлежности того к данной профессии) он уже точно никогда в свой дом не пригласит. От орудия на стене разило началом всех начал. И деревом. Пыльным, однако же, насколько до сих пор позволяла фауна Земли, относительно уловимым запахом древесины. Гениальное в своей простоте. Никаких лазеров, никаких пуль. Полоска каучука, протянутая меж разветвлённой, отшлифованной самим капитаном когда-то, ещё в детстве, плотной костистой материи. Рогатка. Слепой древеснокрысиный убийца. - Но я думал, вы знали, что Руперт ушел в отставку всего лишь в чине капитан-лейтенанта… - Кингмэн не дослушал отголоски беседы, непредназначенной для его ушей. Он закрыл дверь, ведущую во двор поместья, снаружи. Рогатки на стене больше не было. - Полагаю, он встретился с К-15 после войны, и, должно быть, беседа их была весьма интересной. - Хренов… Смит, - Кингмэн без промахов и в сердцах отправлял камешек за камешком точнёхонько в цель: сперва по грубым стволам дубов, затем по расставленным то тут, то там садовым гномам, потом по разноцветным очам анютиных глазок, навсегда ослепляя красавиц с небольшой долей досады в груди. Он платит садовнику достаточно, а генная инженерия работает прекрасно, чтобы уже к утру этого осенне-жётло-рыжего мира на тех же самых местах выросли с полсотни таких же. Он получает достаточно для своего чина бывшего военного для того, чтобы каждый день после отставки хотя бы секунду не проводить в раздумьях, досадливо оглядываясь на тот бесславный инцидент всей его жизни. Но он проводил. И будет проводить, покуда знает, что эта чёртова крыса… Чёрт. Чёрт! Чёрт бы побрал этого К-15! Кингмэн с разлёту плюхнулся на землю, на те же мелкие садовые камешки, что до этого поднимал и вкладывал в своё оружие. Он только что промахнулся по белке. Опять. Снова. Он промахнулся уже раз в сотый, а серые бестии всё скакали туда-сюда, без опасений за свои шёлковые шкурки, поняв, видимо, что на сегодня охотник намеренно оставит их в покое. Капитан засмеялся в своей смешной, если бы не такой грустной горечи. Благо, не зря он шибко умный, раз понял, что подавать в отставку нужно было либо тогда, либо уже никогда. И он действительно, подтверждая сплетни своих гостей, встречался с живой причиной своей отставки, досадных многодневных раздумий и самого крупного проигрыша за всю жизнь... *** Проигрыш был таким же крупным, как и его космический крейсер. Вторая юпитерианская война закончилась тем же, чем и начиналась: корабельной игрой в салки, межпланетной дипломатией, редкими неопасными перестрелками на расстоянии тысяч километров из-за обломков мчавшихся в свободном полёте астероидов и шпионажем в открытом космосе. Кингмэн до сих пор сетовал на то, сколько же килотонн топлива было потрачено на бирюльки галактического масштаба. Церемония награждения героев завершённой войны по настоянию землян проходила на Марсе, в самом любимом городе-логове агрессивно-нейтрально настроенных ко всему и всем марсиан. Единственное, чему радовался Кингмэн в тот день, были их скупые недовольные рожи. Ну и бокалы хорошего-прехорошего виски, выдержанного-передержанного в земных кленовых бочках, потому как после второго подхода он перестал замечать шепотки и взгляды, роптание и гогот, так же, как и пальцы, и кивки, и взгляды, направленные в его сторону. Адресованные в его честь. Подумать только! Командир самого быстрого корабля во вселенной не смог поймать человека в скафандре. И хотя искать одного-единственного человека на всём Фобосе было сродни поиску иголки в стоге сена, какая теперь к чёрту разница! Он был живой легендой. Он стал легендарным неудачником. Быстрым же оказался его путь с космических небес на влажную от нефти, вдоль и поперёк изгрызанную роботами матушку-Землю… Капитан-лейтенант зарёкся покидать родную планету; он с упрямым недовольством закоренелого в своих привычках старика желал преспокойно умереть там, на Земле, хотя ему ещё не было и сорока. А тут такое дело… Посмертное награждение павших с гордо поднятой головой. Куда деваться… Пунш по старой доброй земной традиции, полностью игнорировавшей реалии марсианской жизни, был разлит по прозрачным герметичным чанам, громоздившимся на длинных банкетных столах овальной формы. Кингмэн налил себе бокал и залпом осушил. Дрянной напиток драл нёбо, щёки и язык своим кислым естеством. Капитан поморщился, ощущая, как ненароком начинают заполняться слёзные протоки, и потянулся к открывающему громоздкий сосуд клапану, чтобы налить себе ещё. - Наутро у вас заболит голова, если будете с такой частотой переходить с низкого на высокий градус и обратно. Стакан, который уже почти накренился для того, чтобы своим содержимым расползтись по полости рта Руперта Кингмэна, был возвращён в исходное прямое висячее в воздухе положение. Глаза Руперта Кингмэна щурились на лицо мерно улыбавшегося человека, небрежно для подобного приёма одетого в рабочий костюм, источавшего живейшее дружелюбие и участие. Ещё один сплетник? Журналист? Ну-ну. - И что с того? – капитан отворотил взгляд обратно в клюквенный пунш. – Не интересует. Я вас, а вы меня. - О, вы удивитесь, если я скажу вам, что моя персона не так давно и не так далеко от этого места вас очень даже интересовала. Кингмэн вновь обратился к лицу этого человека: голос у него был приятно низок и колюч для мужского тембра, однако вместе с тем нагло и самодовольно надменен. С такими голосами Руперт работать не привык. За это же и любил, потому как почти не встречал. Темнее тёмного русые короткие волосы были небрежно, нестрижено отращены, в глазницах покоились мягкие глаза с синим прищуром. Ничего особенного или интересного. Но во всей вселенной есть только одна персона, интересовавшая его совсем недавно и сравнительно недалеко от этого места… Бог ты мой… - Быть того не может, - капитан трясущимися от гнева и вмиг ослабевшими руками пытался поставить полупустой стакан на стол, который, казалось, внезапно энергично заходил ходуном. Весь литой зеркальный пол огромного зала марсианской славы ходил ходуном, заставляя других гостей волнообразно покачиваться на месте. Ноги самого Руперта разом лишились всех костей и по совершенно фантастическим и обманчивым, навеянным сознанием ощущениям изгибались в разные стороны как пружины. И дело даже было не в алкоголе, не-ет. Просто этот самодовольный мерзавец и неизвестный человек, который даже очень известный, сейчас еле сдерживал свою наглую мимику, чтобы не улыбнуться ещё шире, ещё участливей. – Уйдите с глаз моих. Фраза выкатилась из разом высохшей гортани Кингмэна отчаянным кличем умирающего от жажды в пустыне странника. Видимо что-то всё же тронуло его душу, так как К-15, тот самый К-15, который был ответственен почти за все напасти, навалившиеся на широкие сутулые плечи Кингмэна, и который стоял прямо сейчас напротив него самого, всё же перестал улыбаться, стараясь поскорее напустить на себя более-менее серьёзный вид. Подумать о том, что этот секретный агент сейчас действительно оробело и немо извинялся перед ним за все свои грехи, означало ничего не подумать. Этот кадр припас кучи козырей у себя в рукавах, и одним своим видом кроткой овечки капитана не сбить с толку. Они оба знают, какой этот К-15 стервец. Глаза бывшего командира «Дорадуса» налились кровью, как у рассерженного быка. Он больше не мог смотреть в лицо этому человеку. Кингмэн отвернулся. Человек, что стоял напротив капитана, этот секретный агент-шпион, выиграл бой там, на высоте в десять тысяч километров над уровнем красной планеты. А затем войну выиграли они оба. Или проиграли оба. Или один выиграл, а другой всё же проиграл, и Кингмэн вполне естественно не ощущал себя победителем. Фобос был мал, но велик по сравнению со своим криво-вогнутым братцем, и без сомнения красив тогда, начисто лишённый атмосферы и в свете Солнца, едва ли не без гравитации, независимый от отца, никогда не показывающий ему свою чёрную-чёрную спину. К-15 был неуловим. Как и все агенты, считавшиеся шпионами. И Руперт знал об этом ещё до того, как этот гад послал фальшиво-приманочный сигнал-зов о помощи. Знал, но теша своё самолюбие и в высшей степени профессионализм ещё пытался показать вид, не расстраивая команду своего корабля заранее, что всё под контролем. Не показывая ни жестом, ни взглядом, ни мыслью, что муравья в муравейнике искать нужно либо долго, либо поджигать сам муравейник. А в тот раз у капитана не было ни секунды свободного времени, как не было и малейшего желания навлекать на себя и свою команду смертельный гнев подожжённых муравьёв. - Послушайте. Я ведь не должен извиняться. Вы это и сами прекрасно понимаете. - Тогда какого чёрта вам от меня нужно? - Я всегда хотел встретиться с вами. С самого момента нашего… Э-э… Противостояния. Да он издевается, подумал Кингмэн. Он заметил, что окружающие, по большей части своей, потеряли к его персоне всяческий интерес. Агента К-15, казалось, никто не видел вовсе. Руперту показалось это странным и неудивительным одновременно: такие кадры даже начальству представляются с бумажным пакетом на голове, что уж тут говорить о простых смертных астронавтах. И вовсе говорить не приходилось о бывших врагах, нынче союзниках, которые вперемешку кишмя кишели в просторном зале с зеркальным полом и уходящим в бесконечную космическую пустоту потолком. Кингмэн был польщён. Он весь зарделся изнутри, его грудная клетка вздымалась и опускалась как у индюшки. И чем дольше он молчал, чем дольше упивался минутами собственного везения и избранности, тем больше себя ненавидел. Себя, свои безусловные человеческие рефлексы, весь космический флот и всего более человека напротив. Молчание затягивалось. К-15 вёл себя растерянно, стараясь поменьше водить глазами из стороны в сторону, решаться на что-то и вмиг забывать даже думать об этом чём-то. - Вы пришли издеваться надо мной? Что ж, вам действительно не в чем себя упрекать. Но так получилось, что вы главным образом замешаны в моём провале на посту капитан-лейтенанта… - Я не имел ни малейших намерений хоть как-то компрометировать вас, - К-15 говорил до смешного серьёзно, словно ребёнок, пытающийся казаться взрослым. За последние годы медицина всё прогрессировала, увеличивая среднюю продолжительность жизни человека лет на пятьдесят, благодаря чему со стороны оба собеседника выглядели одинаково молодо, но несмотря на это Кингмэн опытным чутьём гончей ощущал эту разницу между ним самим и К-15 в десять, а то и в пятнадцать лет. Кингмэн был слишком молод для того, чтобы занимать место на мостике самого быстрого корабля всего космического флота. Но он занимал. К-15 был слишком молод для того, чтобы ему доверяли сохранение и передачу информации без преувеличения галактической важности. Но он сохранял и передавал. Кингмэн понимал, что тогда, на Фобосе чья-то из них горячность и импульсивность противостояли чьему-то холодному расчёту и логике. И Руперт всегда считал себя обладателем по праву этих последних личностных качеств. Ведь по старой аксиоме известно, что вода может и ад залить, но всё же, всё же, всё же… - Я хотел лично встретиться с вами и выразить вам своё почтение. Я хорошо знаком с вашими заслугами на флоте. Для меня было большой честью выйти против вас один на один, тогда… Я ведь даже и не знал, что именно вы были капитаном «Дорадуса». - Раз уж пошёл такой разговор, то глупо будет отрицать, что преимущество было на вашей стороне. К-15 еле заметно зарделся и опустил глаза, отчего Руперт пришёл в неподдельное раздражение. - Это не комплимент, боже правый, избавьте меня от вашего… Странного вида. - Знаете, не каждый день кумиры миллионов и герои войны признают во мне равного соперника. Кингмэн горько рассмеялся. - Вы занятный малый, К., но с каждой минутой нашего общения я всё больше хочу размозжить вашу голову об этот красиво сервированный стол. К-15 оскорблённо взметнул голову, смотря теперь на Кингмэна с некоей холодностью и недоверием. Тем не менее, по всей видимости, отставать от капитана он не собирался. Такой своего добьётся, подумал капитан, ничем не выдавая свой внезапно появившийся интерес к этой беседе и к этой персоне. - Хоть вы так враждебно настроены по отношению ко мне, а я всё же горд тем, что смог противостоять вам. И рад тому, что не свалился с этого нелепого спутника в марсову атмосферу, - К-15 начал было приподнимать уголки губ, желая сформировать их в доверительную улыбку, однако, не увидев изменений в надменно-враждебном выражении лица своего собеседника, опустил их обратно. – Да, я играл нечестно. Но у вас была эта громадная посудина, зависшая над моей головой в оптическом камуфляже. У вас было с полсотни человек в команде, которых бы вы могли с лёгкостью отправить на мои поиски, а также дроны, которых вы-таки на мои поиски отправили. Я не пытаюсь оправдываться, но не сходили бы вы с ума на моём месте? Я пожертвовал своим кораблём, чтобы искать убежища на этом холмистом уродливом куске обтёсанного астероида, когда-то по ошибке притянутого к себе гравитацией Марса. Признаюсь честно, и в этом нет ничего удивительного, если бы вы сами, в чём лично я сомневаюсь, вышли в космос на мои поиски, я бы стрелял в вас сразу же, на поражение и без предупреждения. Кем бы вы ни были. К-15 закончил и посмотрел на капитана. А капитан в ответном жесте несколько секунд смотрел тому прямо в глаза, а затем повернул голову, твёрдым неспешным движением снял свой колбовидный бокал со стола, допил остатки пунша и резким движением, затормозив под конец, поставил пустой уже сосуд обратно. А затем и вовсе легко и невесомо положил ладонь на поверхность стола, взглядом утопая на дне стакана, куда по стеклянным стенкам сбегали вниз капельки оставшейся в нём розовой жидкости. - Эту шахматную партию выиграли вы. Это был мой провал. Не ваша вина, нет. Ни в коем случае. Но факт остаётся фактом: я был тем, кто вылетел в матче на выбывание. И вряд ли уже поборюсь за звание чемпиона мира в каком бы то ни было будущем. Глаза К-15 засияли в театрально-постановочном участии. Кингмэн видел это участие и с отвращением понимал, что он сам, чёрт возьми, до смерти жаждал встречи с этим вульгарным человеком. Паршивец, отрасти он собачий хвост, несомненно уже вертел бы им в разные стороны, извиваясь всем туловом. И Руперт понемногу нехотя краснел. Этот агент… Этот К-15 внешне вёл себя совершенно открыто. Он открыто признавал превосходство Кингмэна. Ему не приходилось сомневаться в большем опыте Кингмэна. Его взгляд выражал чистый восторг личностью Кингмэна. И это было настолько тошно для самого Кингмэна потому, что он знал. И знал сам К-15. Тысячу раз, миллион раз они оба знали. Знала Земля, знал Марс и его луны. Знал раздорный Юпитер и все планеты Солнечной системы. Да что там, казалось, вся вселенная знала, что искреннее восхищение в глазах К-15 было наивысшей степенью блефа в глазах других. В особенности в глазах Кингмэна. - Прекратите. К-15 казался искренне озадаченным. - Хватит разыгрывать передо мной этот ваш вшивый спектакль, - злобно, с острой неприязнью отозвался Кингмэн. А затем, сам не зная почему, добавил. Сбивчиво и гораздо более мягко: - Мы с вами взрослые люди, в конце концов. Я признал себя проигравшим. А вы после этого заискиваете передо мной. Смотреть противно. Капитан ожидал, что глуповатое выражение сползёт с лица агента-шпиона. Он не совсем ожидал, что вместо этого на него наползёт другое. Расслабленное. И сама поза агента стала победно-расслабленной. На губах его лёгкой поступью прошагала и остановилась улыбка-превосходство. Верхние веки прикрыли глаза в синем прищуре. Взгляд К-15 тихим баритоном сообщал Руперту дружелюбное «Я тебя прощаю», пока рука его неспешно тянулась к нагрудному карману собственного комбинезона. А Кингмэн в этот момент, скорее, думал о том, что шпион, по всей видимости, выходит в открытый космос довольно часто и в примитивном прозрачном шлеме на голове, раз позволяет своим щекам, носу, лбу и подбородку так сильно сгорать на солнце. Отрешённо, находясь где-то на орбите Марса, а, может, ещё где подальше, безо всяких лишних мыслей Руперт наблюдал, как сильные мужские пальцы правой руки вынимают из нагрудного кармашка какой-то клочок бумаги. Затем всё та же правая рука словно в замедленной съёмке опускается к чужому правому бедру. Клочок бумаги зажат между средним и указательным, и Руперт думает, что К-15, скорее всего, недавно вернулся из солнечного пляжного отпуска на Земле, так как рукав комбинезона, выкрашенный в серо-синие цвета космического флота и завёрнутый по локоть, обнажал приятно контрастирующую с формой такую же загорелую, как и лица, кожу предплечья. К-15 выглядел абсолютно экзотично по сравнению с молочной, болезненно бледной, высосанной и выбеленной длиннющими чернеющими трюмами и антирадиационными полями космических кораблей кожей Руперта. Будто в замедленной съёмке К-15 невероятно тяжёлой, но в то же время мягкой поступью приблизился к Руперту и остановился на расстоянии ладони от его лица, чуть справа, чтобы в следующую секунду тихо, сливочным растаявшим маслом пробормотать тому почти в самое ухо, чуть касаясь своим дыханием кончиков отросших светлых волос капитана: - Двенадцать лет разницы – не так уж много, мистер Кингмэн. - Что за… Больше Кингмэн ничего не успел, только почувствовал, как горячие чужие пальцы накрывают его онемевшие. Накрывают целиком, с невероятной ловкостью зажимая их в кулак, приказывая держать так. Крепко. Капитан унюхал едва уловимый запах дальних дичайших островов среди обезвоженных морей мёртвых планет и движение напрочь лишённых кислорода ветров справа от своего лица, а затем… К-15 испарился. Краем глаза Руперт успел это заметить и посчитать данный поступок совершенно нелепым и бессмысленным, ведь все уже и так успели заметить его в обществе Кингмэна. К-15 надел камуфляж. Видимо, термо-оптическая иллюзорная накидка изначально была на нём, однако капитан видел, точнее, не видел её. И вот теперь агент применил маскировку на самого себя. Кингмэн ещё несколько секунд ловил взглядом причудливые колебания воздуха в том месте, где только что стоял К-15. Затем колебания стали отдаляться и ещё через мгновение растаяли вовсе, оставив реальность неподвижной. Капитан оглянулся. Шальная группка любителей сплетен, что никак не хотела отпускать похождения капитана из поля своего зрения, очевидно, наблюдала за всем ранее произошедшим действом. И теперь выглядела крайне ошеломлённой. Как, впрочем, и сам капитан. Разговор Кингмэна с К-15 состоялся в относительном отдалении от остального люда, поэтому в сущности инцидент с исчезновением не привлёк большого внимания. Отдельные гости, видя сие, поспешили едва заметно пожать плечами, отвести равнодушные взгляды и прильнуть губами к своим собственным стаканам с пуншем. Руперт опустил глаза книзу и попытался чем-то занять руки. Он ждал, пока остальные потеряют интерес к его, теперь уже такой одинокой, персоне. Капитан никак не мог совладать с собой. Было много мыслей, одни наскакивали на другие, как ошпаренные блохи, и никак не желали угомониться. Поле зрения постепенно, под аккомпанемент всё нарастающего звона в ушах, чернело по краям и сужалось до маленького круга, которого и видно-то толком не было. Через силу, почти на грани обморока Руперт Кингмэн глубоко вздохнул. В мир вернулся свет и раздражающие, царапающие черепную коробку и внешние барабанные перепонки звуки. Руперта бил озноб. Руперт думал, что находится на мушке у снайпера-разведчика, здесь, прямо посреди банкетного зала. Это было игрой воспалённого за несколько минут воображения и вовсе не так. Но разве сходу успокоишь дурной человеческий мозг, в большинстве своём работающий сам по себе? Капитан протянул левую руку за стаканом, но поднять его так и не смог – оторви он его хоть немного от поверхности стола, вода бы с лихвой расплескалась по скатерти и полу. Что-то крохотное сухо царапало, тёрлось острыми краешками о зажатую правую ладонь капитана. Он вспомнил этот злополучный листок бумаги, или что там ещё, который держал в своих пальцах К-15. Капитан отказывался помнить, каким способом этот листок попал из его рук к нему в руки. Пусть это будет телепортация. Пусть. Бумажка была сложена вдвое. И ни черта не хранила тепла пальцев К-15, так как древесные опилки цвета тростникового сахара и такого же сладкого, едва уловимого, с лесными нотками брусники, запаха – плохой теплопроводник. Это самая глупая идея, которая пришла Руперту в голову за весь вечер. Ан, нет. Наиглупейшей идеей было поддержать разговор с К-15. Хотя вот теперь, когда капитан наконец-таки развернул бумажку, можно было начинать паниковать насчёт количества глупостей, совершённых им за один вечер. Им, человеком, который просто обязан был по долгу службы и положения быть безукоризненным. Руперт увидел цифры. Рядок кривеньких загогулек, которые язык не поворачивался назвать цифрами. У К-15 был почерк доктора. Да что там, у него был почерк человека, лишь недавно научившегося писать. Карандашом, что характерно. Почеркушка была настолько примитивна и мизантропична, что Кингмэн не смог сдержать больной усмешки, пробившейся сквозь глотку и выскользнувшей через зубы и губы на волю. Корявые, вряд выстроенные мелкие циферки гордо венчала такая же мелкая нескладная приписка MHz. Это было смешно и до крайности нелепо, и может быть, именно поэтому Руперт всё же сумел удержать на месте, в своей носоглотке норовивший вырваться ироничный храп. Что ему делать с этой частотой? Надо ли вообще что-то с ней делать? Как принимать? Каким слать свой сигнал? Ловушка. Нет, вряд ли. Кингмэн понимал, что адрес предназначался только ему одному, но нехорошего предчувствия от неожиданного чужого действия не убрать просто так. Злорадствуя, капитан представил, как идёт в штаб главного командования и предоставляет им эти данные, чтобы там уже более сведущие люди разобрались с этой несуразицей… Которая прямым подозрением и ещё более обличительными пересудами выстрелит в его так безрассудно подставившуюся беззащитную человечью спину. В конце концов, К-15 был самоуверенным подонком, это Кингмэн уяснил ещё с момента той злополучной заочной их встречи. Агент запросто разбрасывался координатами волн, вверяя их судьбу человеку, которого едва знал. Ну и что капитану теперь с этом делать? Давно уже зная, что никаких следов непрошеного собеседника рядом с ним не осталось, Руперт огляделся ещё раз. Приём разгорался флюоресцентным сиянием, распалялся до маленьких всполохов чужого волнения, разлагался на мириады отблесков сверхновых звёзд в сотнях боявшихся выглядеть менее официально, чем того требовал случай, лиц. Невидимый, неосязаемый ветер с киноварных марсианских полей, усыпанных скудным обилием причудливых культур инопланетной флоры, реял меж обтянутых в материю гладких гуманоидных плеч, сеял на головы крупицы гранатовой пыли. Воздух не пах ничем. Воздух пах вакуумом. Пустотой чернеющего над слабой атмосферой неба. Бумажка была светом. Прожжённым тростниковым сахаром, таявшим и прилипающим к чужим тёплым пальцам. И пахла так же сладко. - Что же мне делать с тобой?.. – пробормотал себе под нос Кингмэн, глядя вниз, на клочок, зажатый между большими и указательными пальцами обеих рук. Некто охочий до громких сплетен следил за Кингмэном до последнего. Он видел, как губы капитана шевелились, глаза разглядывали что-то, чего нельзя было разглядеть с расстояния наблюдателя. Зевака, уверенный в том, что ничего интересного за мужчиной углядеть сегодня уже не удастся, досадливо и слегка раздраженно пожал плечами, чуть закатывая глаза. Возможности увидеть действительно стоящую широкой огласки в желтоватых межпланетных таблоидах безумную выходку горе-капитана так и не представилось. Загадочного человека, появившегося из ниоткуда, говорившего с Кингмэном и так же в никуда исчезнувшего, распознать так и не удалось. *** - Чтоб тебя! Очередной выстрел. Очередной промах. Руперт носился с рогаткой, окрашенной в охотничьи серые цвета и выточенной из рогов благородного оленя, по всему саду. Белки носились от него. Серые крысы, играли с ним в «Завали крота». Со стороны это выглядело забавным развлекательным занятием, который нашёл себе душевнобольной. Так и подумал дворецкий, наблюдавший какое-то время из дома за мастером Рупертом. Затем покачал головой, подумал одновременно о хорошей работе, о достойной заплате, о том, что чудесный, но, вероятно, слегка больной на голову человек без него пропадёт, и удалился подальше от окон. Грызуны-вредители. Сперва Руперт надеялся хоть немного избавить свой сад от них. Бывалый охотник, старый вояка, опытный стрелок. Но теперь понимал всё больше, что смехотворно выглядит со стороны. И от этого раздражался ещё сильнее. Сегодня не было настроя убивать живность. Или в данном рогаточном случае – калечить. Кингмэн понимал, что быстрее принесёт всем белкам в саду орехов, чем пришибёт хоть одну из них. Гости уехали сразу же после ужина, не видя смысла засиживаться до вечера: утренней охоты на лесную птицу было более чем достаточно в обществе капитана. Кингмэн был уважаемым человеком в своих кругах и среди умных людей, но злоупотреблять его гостеприимством было порой себе дороже. По правде говоря, хозяин из Кингмэна был из рук вон плохой. Сумерки спускались на старушку-Землю. Ночь спускалась на Землю. Накрывала её своим звёздным одеялом, хотя такая сентиментальная задумчивость не присуща рациональному обществу, к которому Кингмэн себя причислял. Но сегодня и впрямь в чёрное небо некуда было яблоко бросить так, чтобы не попасть в нависшие над планетой точки-звёзды. Казалось, будто атмосфера уже давно истончилась в два раза, делая обзор, приправленный губительной дозой радиации, восхитительно качественным. Гравитация уменьшилась, переворачивая грунт с ног на голову и заставляя людей падать в бесконечную пустоту. Он чувствовал. Руперт чувствовал, прямо как в детстве. Когда космос рушился ему в лицо, а он, не смея шевельнуться от неописуемого страха и волшебства момента, лежал, подпирая спиной земной шар, замечал, как светящиеся шары-беспилотники в мезосфере снуют туда и обратно. Следил за траекторией сотен спутников, хаотично парящих по геостационарной орбите. Изредка предвосхищал обломки метеоров, сгорающих где-то очень близко к дому… Наземные грызуны все давно уснули. Попрятались в тени этой стороны Земли. На смену белкам сторожить поместье проснулись летучие мыши. Руперт бы и им сейчас выпустил в воздух охапку из сотни-другой звенящих комаров. Сигналы Солнца не поступят на западное полушарие ещё часа три. А значит, есть время кое-что проверить… Земля подставила свою гладкую, чуть приплюснутую с краёв спину блаженной тени остальной части Солнечной системы. Разгорячённое донельзя светило, не в силах стронуться с места и лично обогреть каждую из планет, издалека глядело на своих деток, поглаживало их своими лучами материнского добра и заботы. На спине у Земли глаз нет. Кингмэн будет её глазами. Сегодня ночью нежащиеся в космической прохладе спинные тылы будет прикрывать он. Руперт зашёл в оружейную комнату, служащую одновременно и гаражом, и радиостанцией. Об оголённые спирали флуоресцентной лампы уже опалили свои крылья немалочисленные насекомые жертвы. Кингмэн выглянул в небо и начал проводить свою перекличку. Где-то на отшибе системы, на её последнем цивилизованном пристанище всех соларов маячил буёк-спутник, словно пограничный постовой преграждающий всем путь извне и наружу, с выданной ему в напарники карликовой планетой Плутоном. Газовался аквамариновый Нептун вслед за лазурным Ураном. В пределах колец Сатурна Титан безуспешно пытался догнать своего младшего брата Энцелада. Со своим вечно открытым тициановым оком Юпитер совершал свои одиннадцать земных лет полёта вокруг Солнца… Этой осенью Марс был недалеко. Глаз капитана, сидящего в своей флуоресцентной пещере, цеплялся за рыжую точку на небосводе. Зацикливался на ней. Всё это бред. Дурацкий Марс, противные подчёркнуто-педантичные марсиане, абсурдная Юпитерианская война. Только человечеству могло прийти в голову устраивать гражданскую войну в масштабах системы. Где-то там волчком крутился Фобос, тщетно два раза в день по земному времени силясь организовать своей планете нормальное солнечное затмение. Марсианам не особо жарко. Пыльные бури почти заменяют им прохладу дождя. Или озона после дождя или чёрт их знает, Руперт никогда не выбирал красную планету местом своего курорта, да и не позволили бы ему. Но возможно, одному человеку в истории сегодня всё же позволяют это делать, и возможно, сейчас этот человек по-детски задорно улыбаясь, укрывается своей мантией невидимкой где-то там и шастает по марсианским курортным пляжам, гоняя пылевых дьяволов… Кингмэна замутило от собственных размышлений. Он быстро воткнул нужные тюльпаны проводов в громоздкий аппарат радиосвязи. Взгляд его метнулся к колоссальных размеров спутниковой тарелке вдали от его поместья. Теперь эти исполины чуть ли не кольцом опоясывали всю землю. Экологии никакой, зато марсиане сделали то же самое. Прототип мощной связи запихнули в гигантские станции, прикрепили их к межпланетным шаттлам и вместе с сотнями колонизаторов отправили заселять плотные спутники газовых гигантов. Толку от связи было лишь тогда, когда никакая база не была прикрыта телами своих теперь уже новых матерей-планет. Зато прогресс шагал вперёд шагами световых лет, а на спутниках колонизаторская техника активно вгрызалась в девственно-чистые, богатые дорогими элементами и минералами рудники. Война закончилась, и Руперт Кингмэн подал в отставку в чине капитана-лейтенанта. Высшее командование толком ничего не успело понять, а злые языки только об этом и трещали. Последний раз Руперт видел марсиан пару лет назад – на том самом торжественном банкете в честь примирения. К-15 тоже был там. Кингмэн так и не выбросил записку. Сегодня в который раз за последний месяц он настроил свою установку на частоту, оставленную ему шпионом. Связь летала от планеты к планете, век примитивных механизмов давно канул в лету, и всё же сигналы с Марса всё время блуждали где-то в завихрениях межпланетной пыли, астероидов и вакуума, прежде чем добираться до своих адресатов здесь, на Земле, тогда, когда сближение двух планет не было максимальным. Кингмэн не желал быть предвзятым скептиком и мизантропом, но был им постоянно, так как даже сейчас искренне подозревал, какая раса была замешана в передаче и без того долгих сигналов. Марсиане проверяли и для надёжности перепроверяли каждое входящее и исходящее сообщение. Для их расы это было нормально. Для людей это было нонсенсом. Обе называли друг друга «чёртовыми милитаристами» и были правы. Поэтому спустя два года после встречи, когда Солнце не мешало голубой и красной планетам общаться, он надеялся на относительно быстрый ответ. Откуда он знает, что сигнал придёт с Марса? Неуловимый агент мог быть где угодно. Собственно, ещё ни одна попытка уловить сигналов К-15 не увенчалась успехом. Не то чтобы их было много. К-15 ни в одном из эфиров даже не собирался передавать своё сообщение по данному адресу. Кингмэну была противна мысль такого времяпрепровождения. Его коробило то, что ему приходится идти на поводу у его безусловного человеческого любопытства и чего-то ещё, незнакомого и пугающего. Безусловнее этого чего-то только звёзды и Солнце. А Кингмэн всего лишь ходячий кожаный мешок, набитый ворохом химических элементов и процессов. Нет. Он определённо ненавидел себя за это и ненавидел ещё одного… Нет. Признаться самому себе – это по-мужски. Поэтому с тех пор, скорее всего, нет. Эта волна была пустой, оглохшей. Всегда. Сколько бы он на её не настраивался. Порой Кингмэн включал усилители на полную, но шум превращался в какое-то крикливое потрескивание мельчайших частичек космической пыли на траектории вещания. Руперт, боясь оглохнуть от какого-нибудь внезапного порыва, подавлял. Сидел и слушал слепую калеку-тишину. Вместе с ней глох сам. Его оглушал ультразвук ночных крылатых охотников и перемигивание хитиновых брюшек в чернеющей траве снаружи его гаража, наполненного флуоресцентным свечением. Тишина… Кингмэн нацепил на голову большие радионаушники. Эти были предназначены для ловли сигналов с далёкого космоса, в какой бы точке не находился мощный, как у него, сигналоприёмник. Кингмэн скептически полагал, что половина информации потеряется при переходе из одной атмосферы в другую, а ещё и при полёте через десятки световых лет. К слову сказать, радиостанцию он тоже умыкнул с военного корпуса. А начальство и коллеги решили, что это будет их ему подарком. По большей части, бесполезным подарком на прощание. Ободок плотно лёг на макушку, круглые чашечки, обтянутые протёртой кожей, болезненно подмяли под собой ушные раковины. Динамики могут резонировать – Руперт может оглохнуть. Также существует опасность из-за наушников пропустить важный звуковой сигнал. В важности которого Руперт сомневался и трясся каждый раз, когда помехи в эфире становились чуть более чем слышимыми. Уровень громкости был давным-давно дотошно выверен. Оставалось только надеяться, что сейчас, в данную минуту никто не стоит у него за спиной, желая разорвать ему сердце одним внезапным прикосновением длиннопалой серой ладони к хрупкому плечу. Дрянное чувство. Делать это не потому, что хочется, и не потому, что любопытно, а по привычке, долгими годами военной службы, долгими бессонными сизыми часами холодного космоса высиженной, вскормленной в высоких радиорубках космических кораблей, обитых снаружи тёплым бархатным углепластиком. Сидеть и оставшиеся три ночных часа выжидать далёкий сигнал из близкого космоса… Кингмэн был военным, капитан-лейтенантом в отставке. Его мысли закалялись годами и годами учений и боевых тревог. Но даже он не мог не признавать, что сейчас весь оставался там. В тёмном небе, далёком космосе, где он непрошеный гость, где ему не рады, и где он физически не способен выжить. В любой момент его примут обратно, конечно же… У него есть друзья, конечно же… Но Кингмэн знал, что воссоединиться с самим собой и со своим космосом ему поможет только развязывание очередной космической войны. С каждой уходящей минутой ночи лампа горела всё ярче. Сейчас Кингмэна раздражал этот искусственный свет, так бессовестно забиравший естественную природную темноту ночи. Руперт поднялся со своего места, тихо и аккуратно, чтобы напрасно не учащать сердцебиение, которое было уже и так чересчур громким. Он повернул рычажок. Свечение нехотя погасло. Зрение человека начало адаптироваться под темень. Пазы наушников заполняло напряжённое потрескивание. Как от чистой виниловой пластинки, по поверхности которой бегает, ёрзает, испещрённую гладь которой царапает сапфировая игла патефона. Луна сегодня пряталась где-то за тенью Земли. Руперт вышел из-под навеса гаража, вытащил раскладной стул, поставил его в проседь мягкого нестриженного газона, стараясь не раздавить ни одно неоновое зелёное брюхо. Сел на него сам, подставил покрытый светлой щетиной подбородок звёздам. Каждая точка была ему знакома. Он знал ритм каждого пульсара в обозримой вселенной и горизонты событий каждой чёрной дыры. Каждое созвездие имело свой смысл и свои цифры, складывающиеся из расстояний, масс, лет, размеров, давлений, расширений, сжатий, взрывов, рождений сверхновых… Вдох. Выдох. - Рад вас слышать, Руперт. Глубокий, очень глубокий, шумный вдох через нос. Дыхание замирает. Сердце стучит так отвратительно туго, тучно, тягуче, молит выпустить его на свободу, толкает, изо всех сил проталкивает чёрно-бурую кровь сквозь вены и карамельно-красную сквозь артерии. Капитан забыл, как дышать. Барабанные перепонки отсчитывали гулкие, оглушающие пульсирующие по телу секунды мгновений после этого хриплого, прошедшего такой долгий путь голоса. Голоса уставшего и желающего отдохнуть. Иссохшийся в космической пустыне, испепелённый радиацией, жестоко обожжённый на входе в атмосферу он хотел пить. Раз, два, три… Руперт считал секунды. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… Руперт не дышал. Легкие хрипели, и трескались по их тонким краям капилляры. Духотой наливался мозг. Руперт корил себя за бездействие, до смерти боялся, что голос больше никогда не появится вновь, и всё же молчал. Надо было молчать. Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать… Надо было высчитать расстояние. Сколько он сидел здесь, со включенной аппаратурой, прежде чем пришёл сигнал? Полчаса? Час? Самые успешные за последние два года вылеты на Марс состоялись в этот месяц. А обратно от Марса к Земле только что успешно дошёл шпионский сигнал. Корабли с гражданскими отправились с визитом к красным бокам маленькой злобной планеты. Кингмэн до сих пор видел, как и пару дней назад, в предрассветной жёлто-голубой небесной глади их блестящие ртутные спины и хвосты из преломленного воздуха и полос искажённого нагретым углекислым газом пространства. Шестьдесять четыре, шестьдесят пять… - Бог мой, Кингмэн, что вы делаете? …Какого чёрта. - Вы что, думаете, что я на Марсе? - Какого… - Я всё это время слышал ваше сопение, а теперь вы ещё и цифры себе под нос бормочете. Руперт почувствовал, как внутри у него сперва что-то с гулким уханьем упало на дно, а потом начало гейзером лезть обратно наружу. С его мыслями творилось что-то невероятное. Мозг, накалённый до предела, теперь шипел и пузырился под внезапно вываленным на него ведром льда. - И вы всё это врем молчали?! - Мне надо было убедиться, что это именно вы на проводе. - И как же вы это поняли?! - Я опознал ваше дыхание. Рот Кингмэна беззвучно, по-рыбьи раскрылся и вновь захлопнулся. Только что он, капитан-лейтенант в отставке, был одурачен этим наглым, вульгарным типом. Вот так просто. Уже во второй раз. Капитан-лейтенант – идиот… - Поверить не могу, - за лихорадочным спокойствием, которое Руперт пытался всем своим осипшим от напряжения голосом передать по радио, вздыбались лавовые стометровые големы возмущения. – Вы сумасшедший… - Не думал, что вы так уж не рады нашей беседе. Я так вот очень даже рад вновь… - Да в своём ли вы уме?! – раздражению Кингмэна не было предела. Обычно он был хладнокровен во всех ситуациях, но этот человек… Даже его голос, этот тёмно-медовый, глубокий и гладкий баритон, чуть хриплый из-за помех, выводил Кингмэна из себя. Нет. Он решительно не мог терпеть его. Выступить таким непрофессионалом, таким простаком перед ним, причём дважды. Только в присутствии него у Руперта всё катилось к чертям собачьим, а агент ещё и рад его слышать! – К чему был весь этот фарс два года назад? К чему эти координаты, которые вы мне впихнули? - Но вы же сейчас сами настроились на мою частоту. - Однако мы с вами вообще не должны знать друг друга. Или даже разговаривать. Вы забываетесь, К. Кто я и кто есть вы на самом деле, - капитан лихорадочно пытался сделать хоть что-то полезное. Полезное с военной точки зрения и уже в основном для себя. Он был без понятия, да и не хотел знать, является ли К-15 галактическим преступником или преступником в пределах их системы или кем-то в этом роде. Он поспешно перетащил стул вновь под навес гаража, крадучись включил голографические мониторы своего компьютера. Его примитивный аппарат сможет с лихвой определить местоположение исходящего сигнала. Ближайший над его головой спутник передаст запрос по цепочке остальным. Сканирование займёт секунд десять, не больше… – Мы не должны разговаривать с вами. Это полный нонсенс… - Я знаю, кто вы. Вы капитан-лейтенант в отставке, очень уважаемый военный человек с множеством подвигов, командир… Э-э, капитан? Что вы делаете на этот раз? Кингмэн, который только что максимально усилил чувствительность приёма, с помощью спутника и своего оборудования сканировал поверхность планеты. Уставившись немигающим взглядом на голографический монитор, он в недоумении осматривал выведенную на экран надпись: «Сигнал не найден». - Вы пытаетесь засечь моё местоположение? Ну… У вас это вряд ли получится. «Где же ты тогда прячешься, чёртов сукин сын». Руперт прошептал это себе под нос так тихо, что едва расслышал сам. Но, кажется, у К-15 в распоряжении был какой-то невообразимый сверхчувствительный микрофон, либо это сам К-15 обладал способностью яснослышания. На бормотание последовал ответ: - На Луне. Невероятно. Уму непостижимо. Капитан откинулся на стуле, вскинул брови, потёр пальцами взмокший лоб. Эти негласные межпланетные прятки начинали надоедать в той же степени, что и смешить. Парадоксально и абсурдно. Капитан не смог сдержать ироничного тихого смеха, предназначавшегося в первую очередь самому себе. Его собеседник уловил колебания и не преминул отреагировать. - Капитан, вы там что, плачете? - Идите к чёрту, К. Вы у меня в печёнках сидите. - Рад, что вам весело. И ведь действительно. Переговоры велись с задержкой в секунды три, которую Руперт заметил только что. Ответ от К-15 приходил не сразу. Могло ли быть так, что засранец сейчас действительно находился в одном из корпусов земной колонии, устраивал себе сверхсекретный ночлег или же проводил с кучей своих дружков-агентов неведомый с ним, Кингмэном, эксперимент. - Откуда мне вообще знать, что вы на Луне? - Вы можете мне не верить. - Да уж… Проку-то всё равно никакого, - Руперт серьёзно не понимал, почему ему было плевать на все опасные предчувствия, которые сейчас интуитивное чутьё бывалого солдата яростно ему выкрикивало. Он с силой заталкивал разумные объяснения ситуации обратно под череп. Заталкивал поглубже. Ободок наушников насмерть прилип к голове, Кингмэн не пытался даже как-то прервать трансляцию. – Я не понимаю, в чём смысл подобного вашего со мной взаимодействия. - Так уж ли не понимаете? Кингмэну было и противно и тошно одновременно. Хорошо, что тембр голоса у его собеседника был низкий, грузный, клокочущий. Подобные заискивающе-смазливые фразы, исполненные другим, тонким соловьиным пением, барабанные перепонки Руперта, наверное, не выдержали бы. - Вы же сами вышли на контакт. И вы знаете, что за моей спиной не толпится народ в надежде компрометировано разоблачить вас в чём-либо. Хотя вы наверняка подумали иначе. - Космический шпион-психолог. Отлично. - Подготовка к военной разведке. Краткий курс психологии. Но я не психолог. По крайней мере, на данный момент в психологическом плане мне интересен только один человек. - Я даже догадываюсь, кто это. Подобное действует на нервы, уж поверьте, - о том, что это и вовсе пугает, Кингмэн предпочёл вслух не распространяться. - Уж не больно ли вы льстите себе? - Ну вот. Вы только что сами себя и выдали. Капитан не слышал. Он на долю секунды, своим открывшимся космическим третьим глазом увидел ухмылку К-15. Где-то там, под лунной орбитой и понял, что тот не станет спорить. Об этой невысказанной, припорошенной лунной пылью, земным притяжением, которое тысячелетиями притягивает и крутит свою спутницу вокруг себя, правде. Хотя мог бы. - Вы садист, К. - Возможно… - Вас не просто так взяли в разведку. Вы неуловимы. Вас и вовсе нет. - Я бы так не сказал… Это и обидно, и лестно одновременно. - Ох, перестаньте уже рдеть от моих слов в ваш адрес! – Кингмэн чуть было не опустился до обзывательств. Он был зол сам на себя. Нет ничего, что он мог бы совершить. Только говорить и ждать, пока сигнал не будет прерван собеседником. Сам он вряд ли сможет, попросту не посмеет этого сделать. Руперт понимал, осознавал уже сейчас в полной мере превосходство этого позера, этого желторотого, как он сам до сих пор считал, юнца перед ним. И никак не мог смириться. – Чего вы хотите от меня? - Сейчас я выскажу вам своё предположение. После этого можете поступать так, как сочтёте нужным. Я даже пойму, если вы вдруг прервёте связь. Лучше бы так оно и было, сукин ты сын, мечтательно подумал Кингмэн. И одновременно с этим тихо молился, чтобы этого не случилось. К-15 продолжил. - Очевидно, вы всё ещё переживаете о своём фиаско там, на Фобосе. И подсознательно, неосознанно продолжаете гоняться за мной… - Кажется, это вы себе много льстите… - …дабы восстановить свою честь. Почувствуете ли вы себя лучше, если разрешите со мной всю ситуацию с глазу на глаз? - Нам не о чем больше говорить. Мы всё обсудили на Марсе. Вопрос закрыт и тема исчерпана, - капитан наскоро попытался заглушить размеренный тон К-15, опасаясь того, какие ещё предложения могут от него последовать. Кингмэна уже несколько минут подряд прошибал холодный пот. Если ничего не предпринять в ближайшее время, то из-за непоправимой ошибки пилота разум его окончательно слетит с траектории полёта мозга и уплывёт куда-нибудь в бесконечную искристую даль космоса. - И всё же? - Простите, я вас правильно понимаю?.. - Да. Правильно. К сожалению или к счастью, прямо сейчас я настаиваю на нашей с вами личной встрече. Сердце Кингмэна пропустило долгий мучительный удар, крупная дрожь в долю секунды прошила толстой хирургической иглой всё тело. На мгновение Кингмэн оглох и потерял зрение и подумал было, что его сердце разорвала пуля спрятавшегося где-то в сотнях метров от него снайпера-разведчика. Но затем восприятие вернулось в норму. Из наушников не доносилось ни звука, и Кингмэн наигранно испугался завершения трансляции сигнала. Он корил себя и чуть ли не готов был расплакаться за то, что его тело так реагировало на слова этого преступника. Мастера комуфляжа и обмана, который разыскивался всеми планетами, правительствами и расами разом. И в то же время так откровенничал с ним, Кингмэном. Выдавая себя с головой. Взывая к доселе неведомым монстрам самого капитана, о которых тот никогда не знал, но которые прямо сейчас после десятилетий сна поднимали свои смолистые головы в самом его нутре. Просыпались где-то внизу живота и карабкались по стенкам желудка, оставляя крохотные кровоточащие ранки от своих когтей, доползали до сердца. А потом выглядывали и сучили своими кривыми ручищами напрямую из горла, заставляя Кингмэна задыхаться, вызывая рвотный рефлекс, который Кингмэн с огромным трудом подавлял. - В моём доме вам не рады, - медленно, с трудом, охрипшим от сжатого удушьем горлом, ответил Кингмэн. Молчание в эфире длилось ещё несколько секунд, показавшихся капитану вечностью. Но затем голос К-15 вернулся. Кингмэн почувствовал себя лучше. - Я пробуду на спутнике ещё часов шесть. Земные космопорты работают как часы, насколько мне известно... Кингмэн дослушал это невозмутимое предложение и в который раз за ночь поразился наглости этого человека. А затем-таки совершил критическую ошибку: решил больше ничему не удивляться. Сам себе развязал руки и отправил остатки самообладания куда подальше, вместе с хвостом пролетавшей мимо кометы. Сжёг в плотных слоях атмосферы свою гордость. Выкинул на солнечную орбиту весь дисциплинарный мусор из своей головы. Он прожил уже треть жизни. Приключения просто так не совали свои носы на порог его дома. Руперт был угрюмым и нелюдим и с каждым днём всё больше хладнокровно превращал себя, своё окружение и свой дом в неподвижных калек-стариков. Рано. Очень рано. Непростительно и непозволительно сейчас рано для самого себя будет позволить состариться ещё на один час, день или всю жизнь, если он не решится… На эту авантюру? Это безумие? Это лунное рандеву с раздражающим теперь уже точно, он знал точно, раз и навсегда его единственным и на всю жизнь соперником? Один Бог ведал. И только чёрт его знал. - Вот только не надо мне говорить, где вы есть. Я сам найду… - Я и не собирался. Впопыхах, задевая ногами стулья и острые углы аппаратуры, капитан поднялся. Уже снимая наушники, он чудом успел расслышать самодовольный и ненаигранно радостный крик К-15: «Захватите с собой шахматы!», прежде чем отключить оборудование. И не смог сдержать собственную победную улыбку: он всё же сделал это. Он отключился первым. По пути в особняк капитан всё раздумывал, зачем это К-15 понадобились шахматы. Но затем всё же посчитал эту идею хорошей. И после партии, которую он, Руперт, без сомнения выиграет, пусть только К-15 попробует не сказать ему своё настоящее имя. Хотя и оно вполне может также оказаться псевдонимом. Кингмэн думал о том, что ему нужно прямо сейчас взять с собой и как оправдать свой внезапный визит на Луну, так как не полагал, что его межпланетное перемещение пройдёт незамеченным. Хотя ночью на Земле меньше желающих об этом знать. Другое дело Луна… На Луне вечная ночь. Чему Кингмэн радовался. И этих же своих мыслей и страшился. А ещё колония наверняка использует земное притяжение в своих корпусах. Но кто знает… Будет комично переставлять с клетки на клетку подлетающие от любого взмаха руки шахматные фигуры. Как наивный ребёнок Руперт Кингмэн прямо сейчас срывался и спешил преодолеть расстояние в триста тысяч километров. Он подумал о том, есть ли в гостиничных корпусах колонии круглосуточные магазины, но через мгновение оставил эту мысль в покое, предоставив К-15 возможность самому этим заняться. Руперт отправлялся в путешествие по дороге, выстланной сплошными подвохами, но шестым чувством откуда-то знал, что всё будет в порядке. По крайней мере, должно быть. Это чувство, как неизлечимая зараза, прицепилось к нему от К-15. Так что до конца этого часа он успеет покинуть планету. Через три часа уже прилунится. А, там за чужой орбитой, всё остальное будет не так уж важно… *** Дворецкий как раз дочитывал последние из умиротворяющих и клонивших в сон страниц своей любимой книги. Он никогда не мог лечь спать раньше хозяина дома, который сейчас неизвестно чем занимался в своём гараже. Звук тормошения вещей дальше по длинному коридору поместья заставил его встрепенуться, накинуть халат, взять лампу и выйти из своей комнаты. Звук доносился со стороны кабинета Кингмэна. Дворецкий, освещая светодиодной лампой себе путь, направился туда. - Сэр, позвольте узнать, что вы делаете? – мужчина оторопело смотрел на то, как Рупер Кингмэн под аккомпанемент шипения отодвигаемым отсеков один за другим открывает свои автоматизированные комоды и рыщет в поисках чего-то. - Альберт, - ярый огонь желания действовать полыхал в глазах Кингмэна. Он мгновенно подлетел к дворецкому и сжал его плечи. – Мне нужны мои малахитовые шахматы. - Зачем они вам понадобились так поздно? – Альберт, знающий кабинет Кингмэна лучше него самого, направился в сторону встроенного шкафчика под окном, пока капитан с собачьим усердием рылся в ящиках у противоположной стены. Дворецкий провёл пальцами по сенсорной панели. Отсек с пышащим шорохом выехал из стены. Датчики движения плавно активировали подсветку. В отсеке лежал деревянный чехол. - О, ты нашёл их, - Руперт резво подоспел, чтобы выудить чехол с шахматами из хранилища. Шкафчик мягко отъехал обратно в стену, сливаясь с ней. - Сэр, что вы собрались делать? - Я лечу на Луну, Альберт. Не беспокойся, я оставлю шаттл в порту. Дай мне ключ-карту. - Эм… - Альберт, абсолютно сбитый с толку, выудил из кодового сейфа ключи и вручил Кингмэну. Тот взял его и положил его в бумажник. – Но куда же вы отправляетесь? Капитан остановился. Его дыхание было спешным, а взгляд осознавал для себя что-то, невидяще разглядывая пол в правом углу. Затем Кингмэн поднял на Альберта свои ясные глаза. - Вполне возможно, что сейчас я лечу обретать себя. Затем, надев свою лётную куртку, Руперт мигом покинул кабинет. Альберт, всё ещё со светильником в руке, поспешил следом. Он видел, как спина Кингмэна всё быстрее удаляется по направлению к ангару. Дворецкий еле поспел за хозяином дома. Кингмэн спешно садился на переднее сиденье, хватаясь руками за штурвал. Двигатель уже работал. Маленький воздушный шаттл готовился к отправке. - Вас ждать к завтраку, сэр? – громким голосом Альберт пытался заглушить звук мерно гудящего двигателя. - Без понятия. Но на всякий случай попроси повара приготовить плотный завтрак. Я скорее всего сильно проголодаюсь. С этими словами дверь перед Кингмэном плотно заехала в пазы мягкого металла. Шаттл плавно стартовал с места и спустя несколько секунд был уже далеко от поместья… Дворецкий закрывал автоматические двери ангара. На улице всё ещё стояла беспросветная тьма. Жизнь в доме мастера Руперта не была полна сюрпризов. Честно признаться, на веку Альберта такой выпад от Кингмэна он видел впервые. Мужчина со вздохом поплотнее закутался в халат, закрыл помещение и направился обратно в свою комнату, освещая себе дорогу. Альберт подумал о спокойной жизни, хорошей работе, достойной зарплате, дружном коллективе и чуть странном и, наверное, всё же не совсем здоровом на голову хозяине поместья, подумал о том, что хороший человек без него пропадёт… Альберту стоило завести будильник на полчаса пораньше. Необходимо будет предупредить повара об изменениях в утреннем меню.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.