Аннотация: Страшнее всего для честолюбивого человека оказаться посредственным и серым. И что может быть лучше дара от бога? В такой момент даже цена не важна... А расплата не заставит себя долго ждать...
Веа Гас.
Проклятый дар.
Красив был рассвет. Зарево вспыхивало алым пламенем, озаряя округу своим светом. Недолго длится рассвет. Вскоре он отступает. Медленно, с достоинством погасает пламя, оставляя в душе стороннего наблюдателя какую - то непонятную, тихую тоску, будто что - то было утеряно, разменяно в бушующем потоке жизни, то, что величественно и незабываемо, но проходимо... Краткие мгновения величия. Конечно, многим кажется, что все рассветы одинаковы: то же небо, иногда ясное, иногда усеянное тучами; то же солнце, встающее из - за горизонта; но цепкий, внимательный взгляд может уловить те небольшие различия, из которых и строится общая картина этого прекрасного явления.
Поэтому он и приходил сюда каждое утро, чтобы рисовать рассветы. Его кисть скользила по полотну, словно танцуя, а он все сильнее напрягал зрение, чтобы уловить все изменения, не упустить ни черточки, ни тени.
Еще было темно, когда он взобрался на вершину этого холма, а теперь светало. Лучи солнца явили его взору зеленый холм, усеянный редкими желтыми одуванчиками. Невдалеке был еще холм, еще и еще... Сплошная холмистая местность. Изумрудная трава на холмах блестела от утренней зари и, казалось, была вся в жемчугах.
Когда время, данное рассвету, истекло, он отложил свою кисть и взглянул на свой рисунок. Величественный диск солнца поднимался над холмами, обрамляя своими лучами кучевые и перистые облака. Художник вздохнул: лучше, чем вчера, но все же, даже не хорошо.
Он закрыл свои ярко - зеленые глаза и вздохнул. Морщины на высоком лбу, на который ниспадали непослушные пряди темных волос, разгладились. Он очень любил рисовать, еще с детства, сам не понимал почему, но стремление воспроизводить что - то на полотне, показать миру свои мысли и чувства превратилось в страсть. Он никогда ни у кого не учился этому искусству по двум причинам: в - первых, в их деревушке не было никого, кто бы мог нарисовать что - либо приличное, а во - вторых, его бедные родители не смогли бы это себе позволить. Ему оставалось только самому добиваться результатов, днями и ночами работать, чтобы достать полотна и кисть с красками. Одним из самых заветных желаний его было увидеть картину настоящего художника, но это, как ему казалось, было несбыточным и даже слишком дерзким желание. Разве достоин он, сын простого крестьянина, этой чести?
Поглощенный этими мыслями, он не заметил, как воздух у него за спиной сгустился, и не весь откуда появившийся человек произнес:
-Пытаешься творить?
Парень повернулся к источнику вопроса. Перед ним стоял мужчина невиданной красоты: высокий, атлетического строения с чересчур правильными, идеальными чертами лица и длинными золотистыми волосами, волнами спадающими на мускулистые плечи. Но все это меркло перед его глазами, глазами в цвете которых, казалось, воплотились все краски мира, причем, одновременно и каждый по отдельности. Невозможная и даже дикая прелесть. Художник восхищенно вздохнул. Никакая краска не смогла бы дать такого цвета.
Красавец усмехнулся: казалось, природа расцвела.
-Так что? - проговорил он.
-Эээ... Да? - вопросительно ответил парень.
-Исчерпывающий ответ, - улыбнулся красавец.
Он беглым взглядом окинул картину.
-Тааак... - протянул он. - Задатки есть, - заключил красавец, наконец.
-Правда?- парень был вне себя от радости.
-Я никогда не вру, - заявил красавец строго, потом, наверное, что - то прикинул в голове и добавил, - почти.
-А... а кто ты... вы?- молодой художник был растерян.
-Я? - снисходительный взгляд. - Я - бог, бог искусств Атереллей.
-Б... бог?! - бедный парень не знал ужасаться ему, пасть на колени или остаться стоять столбом, что он, кстати, и сделал.
-О! У тебя ступор! - усмехнулся Атереллей. - Ничего, бывает, - еще одна усмешка. - Некоторые же падают ниц... Но... Нет, не надо! - увидев, что парень так и поступит, поспешил остановить его бог. - Это же тааак скучно... - наигранный зевок.
Парень решительно ничего не понимал. Как это возможно? Сам бог, покровитель искусств, явился к нему. Зачем? Разве он этого достоин? Да быть такого не может!!! Но было...
А между тем Атереллей продолжал:
-Так о чем я? Ах, да... Задатки художника... Хммм... - задумался бог.
Сердце художника замерло. Он, сам покровитель искусств, хотел говорить о его творчестве, точнее о той мазне, лишь отдаленно напоминающее истинное произведение искусства.
-Понимаешь... эээ... как тебя зовут? - поинтересовался Атереллей.
-Бериен Виреллин, - отозвался парень, хотя раньше был уверен, что боги, вообще - то, должны знать все, но, как показала практика, это совсем не так.
"Или, - подумал Бериен, - зачем ему знать мое имя? Лишнее знание. Наверное, в его сознании скрыты такие великие учения, что на имена простых смертных там и места - то нет".
-Так вот Бериен, рисовать ты можешь, - продолжал покровитель искусств. - Но посредственно. Такое под силу при желании каждому третьему в нашем мире.
Виреллин сник: задатки есть, но посредственные. Серость, вот кто он. Самое страшное, что поджидает за углом амбициозного и честолюбивого человека, каким и являлся наш несчастный герой.
-В лучшем случае будешь раскрашивать горшки и подносы, - заключил бог.
Ну, да, он бездарен. Это Бериен прекрасно осознавал, еще до встречи с богом, но считал, что работой и упорством можно будет чего - либо достичь. Сейчас же Атереллей разрушил своими речами все надежды бедного парня. Тогда почему ПОЧЕМУ! Он явился ему?! Зачем? Чтобы потребовать не лезть в такое великое таинство, как искусство? Бессмысленно...
-Почему? - вслух и непонятно произнес Бериен.
Но бог ответил. Он давно ждал этого вопроса. Только этого и ждал.
-У меня к тебе предложение, - начал Атереллей.
-Предложение? - не поверил Бериен.
-Ты не ослышался, человек, - подтвердил бог. - Понимаешь ли, в силу того, что мне принадлежит немалое могущество, я могу наградить тебя ДАРОМ, даром художника.
Ослышался? Нет, не ослышался! Сам бог хочет наградить его !ЕГО! Даром, тем даром, о котором он мечтал всю свою сознательную жизнь. Но... что же он захочет взамен? Ничего же просто так не бывает. Это Бериен знал точно.
Последнюю мысль Вереллин озвучил:
-Взамен? - Атереллей усмехнулся. - Я свое получу, не волнуйся, а пока... согласен ли ты? Я дважды предлагать не буду. Ну, я жду!
-Конечно, конечно, согласен! - воскликнул Бериен. - Какой бы ни была плата!
-Отлично! - обрадовался покровитель искусств. - Отныне ты носитель ДАРА ... - потом произнес так тихо, чтобы Бериен не услышал. - Проклятого дара.
А затем бог исчез так же внезапно, как и появился; остался лишь художник с наградой в целый дар, ошарашенный, испуганный и одновременно восхищенный.
Тут случилось еще одно странное явление. Раздался смех, звонкий, веселый, заразительный, напоминающий журчание ручья и перезвон колокольчиков. Самый прекрасный звук, который Бериен когда - либо слышал.
-Еще один дурачок попался, - произнес этот восхитительный голосок, и наваждение исчезло.
* * *
Линии ложились на полотно неровно, косо; рука дрожала, краска смазалась... Бериен стер пот со лба. Отвратительно! Нечего сказать! Этот треклятый покровитель искусств не наградил его даром, а, скорее, отнял даже те задатки, которыми бедняга владел до этой злополучной встречи. Как? Зачем? За что же он так с ним? Ответа не было. И не будет... Вряд ли его наградят такой честью, как еще одна встреча с богом.
Слезы ярости блеснули на его глазах: он не мог нарисовать даже банальную вазу!
-Ненавижу! Ненавижу! - сквозь зубы прошипел Бериен, сорвав полотно с подставки и взявшись за другое.
Снова взмахи кисточки, полные ненависти взоры, неровные линии, неправильные изгибы, переливы красок...
-Бериен, ну, сколько можно сидеть в этом сарае?! - донесся до художника сердитый женский голос. - Опять рисуешь? Ну сколько можно! А работать кто будет?! Выходи оттуда, живо!
Бериен вздохнул и, отложив кисточку, взглянул на свой рисунок... и испуганно вскрикнул. Это был шедевр! Это было ничто и одновременно все. Переливистая смесь красок, непонятная, сумбурная, как глаза Атереллея, как невероятный звонкий голосок и как само мировосприятие художника. Это было таинство его души, воплощенное в этом непонятном и даже нелепом рисунке. Вся ненависть, любовь, страх, боль и счастье художника, понявшего все - себя. Ликование души, мгновенное, кратковременное.
А потом пришла апатия. Вспомнилась женщина, та самая, что кричала, - его мать, осуждавшая неприбыльное начинание сына, вспомнился покровитель искусств, назвавший его посредственным, вспомнилась глухая деревенька, в которой он живет, и, наконец, вспомнился весь мир, который никогда и ничего о нем не узнает, если он сейчас же ничего не предпримет. Честолюбие затмило в нем то ликование, то всеобъемлющее чувство совершенства и счастья, вызванное сумбурным рисуноком, который, скорей всего, никто не поймет. Не важно! Он добьется всего. С даром или без него...
-Как это глупо, Атереллей! Этот человек отказался от всего ради ничего...
-Ты все еще удивляешься, моя дорогая? Не он первый, не он последний... Без таких как он мне бы пришлось одному переносить всю тяжесть проклятия...
-Ну, да, но он дольше всех чувствовал. Жаль тоже обманулся...
* * *
-Бериен Виреллин! - воскликнул высокий, ухоженный старик с короткой седой бородкой. Несмотря на преклонные года, он выглядел очень бодрым, осанка его была прямая и, в целом он оставлял приятное впечатление уверенного в себе человека, блеск глаз которого не померк с годами, - Наконец вы почтили мой дом своим присутствием! Ну, заходите же, заходите!
Высокий худой юноша с большими ярко - зелеными глазами и спутанными длинноватыми волосами вошел по приглашению старика в дверь большого трехэтажного роскошного особняка. Старик попросил его присесть на шикарный диван, когда они из просторного холла, выдержанного в золотистых тонах, прошли в просто огромный зал с дорогой антикварной мебелью, роскошной люстрой с множеством свечей и невероятно мягкими коврами, узоры на которых напоминали лучшие картины известных художников.
-Знаменитый художник у меня дома! - восхищенно начал старик.
-Вы преувеличиваете, господин Валорин, - ничуть не смущаясь, будничным тоном, тоном человека, которому ничего не интересно, произнес художник.
-Нет, Бериен, ваши картины просто превосходны!
-Отец! - в комнату вбежала девушка. Она была высока и стройна с пронзительно - голубыми глазами и длинными медного цвета волосами. Изумрудного цвета платье выгодно подчеркивало ее фигуру. На ее губах играла восхищенная улыбка, которая не могла бы оставить равнодушным никого. Никого, кроме Бериена.
-Отец! - повторила она, но уже с укоризной в голосе. - Почему вы не сказали мне, что господин Бериен почтит наш дом своим присутствием? Я бы распорядилась, чтобы приготовили какое - нибудь особое блюдо для великого художника.
-Прости дорогая, я и сам не знал, - ответил дочери Валорин. - Дорогой Бериен, хочу представить вам свою дочь Алану.
Виреллин поднялся с невероятно мягкого дивана и, со скучающим видом подойдя к девушке, взял ее руку, поцеловал и произнес:
-Был очень рад познакомиться!
Девушка счастливо улыбнулась и покраснела.
-Ну, дорогой Бериен, расскажите нам о своих планах, - сказал хозяин дома, когда гость снова сел, - что вы собираетесь делать дальше? Какими новыми прекрасными картинами вы нас обрадуете?
-Не знаю, - отозвался Бериен.- Искусство - это тайна. О нем все известно лишь Атереллею.
Алана восхищенно вздохнула, а старик снисходительно улыбнулся уголками губ.
-Конечно, художник не станет открывать все свои тайны нам, простым смертным, но, может, вы захотите поделиться с таким же художником, как и вы?
-Отец, ты про дядю Делота? - поинтересовалась девушка. - О, господин Бериен! Мой дядюшка Делот прекрасный художник! Вам с ним обязательно надо встретиться и поговорить.
-Буду очень рад, - отозвался Бериен.
Затем прошел дворецкий и сообщил, что на сто накрыто. Все поднялись с места, чтобы пройти в столовую. Девушка бросала восхищенные взгляды на художника, но он этого не замечал. Он уже давно ничего не замечал...
* * *
Бериен ненавидел свой дом в городе. Большой, красивый, роскошный, сделанный и оформленный в соответствии с тонким вкусом художника... Он ненавидел его, как и ненавидел всех своих слуг, клиентов и так называемых друзей и поклонников. А еще он ненавидел все свои картины. Он любил ненавидеть, потому что мог чувствовать только это с тех пор, как отверг ту, первую картину, с тех пор, как отверг свое начало... Он добился всего, о чем мечтал. Картины, которые он рисовал, были превосходны, и, когда в его деревню приехал престарелый граф - меценат, то сразу же вызвался покровительствовать юноше - художнику, забрал его с собой в город, устроил кучу выставок... Бериен обрел известность и славу. Казалось бы, он обрел все, но на деле - ничего... У него были деньги, положение, всеобщее почитание, в него влюблялась куча женщин и девушек, но он просто ненавидел все и вся, а иногда ему было все равно. И он боялся этого равнодушия, которое посещало его все чаще и чаще...
Она пришла к нему неожиданно, он совсем не был готов к подобному визиту. Он знал, что эта молодая особа давно и прочно влюблена в него, но он не мог принимать любовь, как и дарить ее. Единственное, что он мог - это обеспечить людям эстетическое наслаждение при созерцании его картин. В них каждый мог найти то, что ему нужно: покой и азарт, умиротворение и всплеск адреналина...
Да, он был отличным художником, но не мог полюбить эту прелестную девушку. Бедная Алана! Она пришла за величайшим разочарованием в своей жизни.
-Меня послал отец, - заявила девушка, зайдя в дом художника.
Естественно, она лгала, и он это отлично знал. Только ему было безразлично.
- Завтра вас хотел бы посетить мой дядя Делот Валорин, тоже не безызвестный художник. Отец велел справиться, вы не против, вам удобно завтра?
-Я не против, - лаконично ответил Бериен, смотря куда - то поверх головы Аланы. А ведь она пришла только затем, чтобы поймать его взгляд, рождающий в ее душе бурю эмоций. Он не посчитал ее достойной...
-Я... - снова начала девушка, - Я хотела бы попросить вас...
Он не отреагировал, продолжая отрешенно смотреть на одну точку, над головой девушки.
-Попросить вас нарисовать мой портрет, - выдавила она на одном дыхании.
Он резко поднял на нее глаза. Взгляд был ледяной, застывший, безо всякого выражения. Это пугало девушку, но вместе с тем очень завораживало. Она была молода и мечтала открыть все тайны мира...
-Ваше лицо мне не нравится, - бросил Бериен, - Я не буду тратить на вас свое время...
Она ушла от него вся в слезах. С этих пор она считала себя некрасивой, хотя зеркало, раз за разом, доказывало ей обратное...
Ее голубые глаза напомнили Бериену то время, когда он только начал свою карьеру. Сбылась его заветная мечта: он увидел картину настоящего, известного и талантливого художника. На ней было изображено бескрайнее синее море, сливающееся на горизонте с пронзительно - голубым небом. Так искусно и мастерски художник провел линию горизонта, что иногда казалось - море и небо сливаются, а иногда, что бесконечно далеки друг от друга. А если долго смотреть на эту картину, начинает казаться, что море оживают, а волны мчатся навстречу берегу... Так мог рисовать только гений. Да, картина была изумительна, только Бериен не восхитился.
С тех пор гениальный художник не нарисовал ни картины...
* * *
На следующий день дворецкий доложил Виреллину, что к нему приехал господин Делот Валорин.
А на него снова напало равнодушие... А должна была быть тихая ненависть. Может быть он и ее лишился? Не важно! Нет, страшно... А страх еще есть... Страх лишится последнего, что связывает его с этим миром. Бог Атереллей, покровитель искусств, какова же была плата за дар? Бериен так до конца и не понял...
Делот Валонир был очень интересной личностью, но Бериен давно не чувствовал интереса. Они разговаривали, точнее, говорил Валорин, а Бериен иногда вставлял короткие замечания, чаще всего невпопад.
Гость Виреллина был уже немолодой человек, но все еще сохранивший привлекательность. У него были короткие седые волосы и большие карие блестящие глаза. Одет он был хоть и не особо шикарно, но красиво и со вкусом.
-Господин Бериен, вы окажете мне честь? Разрешите посетить вашу мастерскую? - попросил Делот.
Бериен лишь пожал плечами и проводил гостя, куда тот просил.
Мастерская представляла собой большую комнату, выкрашенную в белый цвет. Везде были краски с кисточками, полотна, недорисованные и законченные картины...
Делот начал рассматривать мастерскую. Он долго ходил, смотрел, иногда по полчаса на одну и ту же картину и, наконец, произнес.
-Бериен, я вас не понимаю. Вы восхитительно рисуете, но почему, почему вы не любите свои картины?
-Я их ненавижу, - просто ответил Бериен. - Это все, что я могу им дать...
Делот ушел в растерянности. Бериен снова остался один. Мастерская казалась холодной и чужой. А он снова ненавидел. Вспомнился Атереллей и то время, когда он рисовал рассветы. С тех пор он не видел ни одного рассвета...
Он долго искал ТУ картину. Нашел, но боялся взглянуть на нее. Странно, но он не ненавидел ее, и она не была ему равнодушна. Он боялся, боялся того, что увидит, увидит свои мечты, которые сам разбил об известность, славу, деньги, получив взамен лишь ненависть и равнодушие.
Поборов страх, он все же сорвал ткань со старой картины... Шквал, водопад давно забытых чувств обрушились на него. На несколько мгновений он стал таким же, как и до создания этой картины. Стал таким, каким и был, когда жил, до того, как умер. Зачем мертвому дар? Мертвые не живут, они равнодушны ко всему. Он отличается от них лишь ненавистью. Последним оставшимся чувством. Эх, Атереллей! Ты знал, что делаешь! Теперь Бериен осознавал все с кристальной ясностью. Ты подарил пустышку, получив взамен целых пять лет. Пять лет освобождения, которые стоили ему всего. Но Бериену даже не было жаль себя. Он еле вытерпел этот короткий срок, как же бог терпел вечность, освобождаясь лишь на короткие сроки, которые дарили ему честолюбивые смертные?
Бериен видел как наяву: молодой, до боли прекрасный юноша, но простой человек, и высокий некто в плаще. Они разговаривают, Виреллин не знает о чем, но догадывается по тому, как глаза юноши загораются страстью. Ему предложили не только дар, но и бессмертие, чтобы он вечно нес это проклятие... Демону тоже нужна была передышка, вечная передышка, имя которой - смерть...
Видение было моментальным, словно вспышка, но оно положило все на свои места. А Бериен чувствовал, чувствовал страх, желание жить, но знал, теперь знал цену всего и цену освобождения от дара, от проклятого дара...
Опять все прошло...
Но...
Смех. Пронзительный, полный ликования смех сорвался с губ Бериена. Он не смеялся, так давно не смеялся! Словно заново родился. В нм было все: и радость и горесть, и смех и плач, и страх и беззаботность, и любовь и ненависть... Только не было дара, того самого проклятого дара. Он вернулся к своему первоначальному хозяину, который вскоре отправится на поиски новой жертвы...
С этого дня Бериен не нарисовал ни картины, потому что его самого больше не было. Он стал частью необычной картины, которая была отражением его души, и частью первых лучей солнца, предвещающих рассвет...